Чингиз Алиев - «Кто ты?». Часть 1

Я зашел в комнату. Там один Агил, который много раз спасал меня от всяких опасностей, что-то делал.

– Агил, дай мне свой нож.

– Зачем он тебе понадобился?

– Иду погулять с Юлией, возьму с собой на всякий случай.

Он отдал мне свой нож и посоветовал, чтобы особенно далеко не ходили. Через несколько минут подошла Юля. Господи, какая красота! Русые волосы, сложенные по моде а-ля франсе, красное модное, с открытым воротником, платье выше мощных колен и такого же цвета туфли на тонком и высоком каблуке. Болтающийся на шее светящийся прозрачный шар и веснушки, рассыпанные по основанию носа, делали ее вообще превосходной. Понимая, что производит ошеломляющий эффект, она, широко улыбалась, обнажив ровные и, как жемчуг, блестящие красивые зубы.

– Юля, ты потрясающа. Но я бы на твоем месте надел бы хоть на ноги что-нибудь попроще, ведь не сможешь ты ходить в этих туфельках.

– Не порть настроение, Чингиз. Дай хоть один раз в жизни почувствовать себя человеком в этой дыре.

– Ага, значит, ты знаешь, что живешь в дыре?

– Конечно. Что ты меня за дуру, что ли, считаешь?

– Нет, я-то как раз нет, но как ты сама объяснишь то, почему живешь здесь?

– Значит, есть причины.

Вести и дальше разговор на эту тему было бы глупо. Метров через сто мы вышли к пшеничным полям. Как и следует, убирать урожай начали с дальних, труднодоступных мест. Поэтому, если во втором отделении уже скирдовали солому после урожая пшеницы, то здесь, рядом с центром, поле пока еще было нетронутым. Сплошное поле простиралось налево и направо. Зрелые колосья на довольно высоких стеблях колыхались в такт ветерку, который дул с востока. Мы вышли на маленькую речку. Я и не знал, что тут поблизости есть такая симпатичная речка. Воды в ней было мало, но зато прозрачная, как слезы. Было удивительно, что здесь, среди бесконечной степи, имеется такая вот чистая вода, какая обычно встречается в горных местах. Речка была узкая, шириной всего двадцать пять – тридцать сантиметров. По берегам, где вода могла орошать, росли разнообразные полевые цветы и зеленые сочные травы. Никакой науки не нужно было, чтобы понять, что, имейся в этих местах вода, здесь был бы совсем другой ландшафт, другой климат и рельеф. Быть может, тогда в этот богом забытый край можно было бы попасть только по большому блату. Что ни говори, прав был старик Фалес, когда говорил, что вода – мать жизни.

Мы шли строго по правому берегу этой речки. Юля то и дело спотыкалась. Раза два она упала бы, не придержи я её. Наконец она сняла свои туфли и, помахивая ими, пошла босиком. Мы шли медленно, часто останавливаясь, чтобы потрогать, а то и сорвать какие-нибудь приглянувшиеся нам цветы, и она начала рассказывать о себе. Без всяких расспросов, просто так.

Родилась и выросла она в Волгограде. Там и сейчас живут её мать и сестра поменьше. Когда они были совсем маленькие, отец ушёл от них, вернее, уехал куда-то на север за длинным рублем, встретился там с женщиной и остался жить с ней. Когда мать получила вести об этом – долго плакала. Она была неграмотная и нигде не работала. Отец, который был мастером на все руки, обеспечивал им беззаботную жизнь, а теперь мать не знала, что делать. Правда, тут же пошли переводы от отца. Он аккуратно платил: посылал переводы на алименты, иногда даже сверх того. Но все равно этого на всё не хватало, и мать устроилась убирать здание краевого комитета партии, где и трудилась по сей день. По чьему-то совету она стала ходить в общежитие, где жили иностранные студенты, брала у них белье, стирала, гладила и на этом также зарабатывала. Человек ко всему привыкает. Привыкли и они к безотцовщине.

Юля нянчила маленькую сестру, мать работала, и вроде бы всё уладилось. Потом началась учеба. С этого времени мать особенно стала усердствовать. Она находила всё больше и больше работы, плохо спала, почти не отдыхала, дабы её дочь не знала нужды и училась хорошо. Подошла и очередь младшей сестры ходить в школу, и забот у матери заметно прибавилось. Юля училась на отлично. С такими оценками она и закончила седьмой класс. Мать и учителя школы настаивали на том, чтобы она продолжала учиться дальше. Но она поступила иначе: забрала документы из школы и поступила в училище. Специально выбрала факультет кулинарии, так как здесь был самый короткий период учебы – всего год. Надо было быстрее приобрести специальность и помогать матери. Уже через год Юля, успешно закончив училище, работала в одном из престижных кафе Волгограда. Кафе работало допоздна, и посетителями его являлись элитные слои общества, нередко и иностранцы. Но Юля работала в кухне, к залу никакого отношения не имела, и у нее был строго нормированный рабочий день – с восьми утра до семнадцати вечера с часовым перерывом на обед.

С её приходом значительно расширился ассортимент кулинарных изделий, улучшилось их качество. К тому же она была безотказной работницей и охотно помогала нуждающимся. Этим качеством её стали пользоваться официантки. То одна, то другая просили её заменить их сначала на час-другой, а затем и на всю ночную смену. Это ее устраивало, так как собранные чаевые за ночь иногда перевешивали сумму ее месячной зарплаты, не считая угощений всякого рода, да и время проходило весело и незаметно. У нее появились деньги, кое-что перепадало и из продуктов. По ее настоянию мать перестала ходить по общежитиям, но основную работу не бросила – привыкла, мол.

Так прошло около года, так продолжалось бы и дальше, если бы не появился он. Высокий, краснолицый молодой человек, одетый богато и со вкусом, и раньше приходил сюда, но как-то не проявлял себя ничем, выходящим за рамки поведения обычного клиента. Но в последнее время он зачастил в кафе, начал проявлять повышенное внимание к Юле, делал ей дорогие по местным понятиям подарки, старался назначить ей свидание. От свиданий она отнекивалась, но подарки и чаевые принимала. Конечно, она могла бы отшить его, как других ухажёров, но ей самой были приятны его ухаживания, тем более что он не был балованным сыночком денежных родителей или скучающим богатым вельможей, от которых часто приходилось отбиваться. В неполные тридцать лет его грудь украшала звезда Героя Социалистического Труда, и во всем его поведении были видны обдуманность и решительность сложившегося человека. Он всегда приходил с товарищами, на вид такими же общественно значимыми людьми, которые заказывали дорогие кушанья и напитки, вели себя исключительно корректно и оставляли хорошие чаевые. Его же ухаживания за Юлией не носили характер ухаживаний какого-то хищника, какого-то коршуна, который хочет овладеть, а выдавали ухаживания нуждающегося человека, человека, который наоборот хочет подчиниться. Вот почему ей было приятно это.