Анна Рунцо - Драконаполис. Первые искры

На следующий день Ваче оставил Севу с Тамарой вдвоём, а сам отправился в путь.

Сева почувствовал большое облегчение оттого, что неприятный Ваче ушёл.

Если не брать в расчёт неподвижность, это время было самым приятным за последнюю неделю. Его уже не тревожило унизительное увольнение, он не переживал за судьбу Вити и, в принципе, ни на что уже не мог повлиять. Единственная его задача была в том, чтобы приготовиться к длительному бездействию и ожиданию в компании сурового старика. Пока же он просто наслаждался заботой и обществом Тамары. Оказалось, что с ней старик был куда откровеннее.

– Ты доверяешь ему? – спросил Сева Тамару, как только они остались наедине.

– Я – да, – сразу же ответила Тамара. – Он только кажется бессердечным. Это оттого, что его сердце разбито. А если оно разбито, это значит, что оно всё-таки есть. Ваче родился в Ереване в довольно бедной семье. В шестнадцать лет уехал в Москву. У него там были небогатые родственники, но он только жил у них. На еду он сам зарабатывал – то грузчиком работал, то на даче у одного известного врача выполнял всякие поручения: и садовником был, и механиком. Даже тем родственникам, что его приютили, деньги давал. Тот врач его как сына полюбил и помог ему поступить в медицинский. Ваче Васильевич учился круглые сутки – это при том, что его тот доктор от ежедневной работы не освобождал. Стал замечательным хирургом, женился на дочери того врача, у них появилась дочь. Прошло много лет, они жили очень хорошо, квартира была в центре в сталинском доме. Дочери уже было шестнадцать – как ему, когда он в Москву перебрался. И тут у жены диагностировали рак. Ему все коллеги говорили, что лучше него самого никто не сможет прооперировать. Он долго отказывался, потом понял, что он и сам никому операцию доверить не может. И… В общем, операция прошла плохо. Он не смог перестать думать, что любимую оперирует. Сделал ошибку, жена умерла прямо на операционном столе. Само собой, дочь его возненавидела. Она маму обожала, очень на неё похожа. Ваче оставил ей квартиру, приехал сюда. Вот такая история.

Сева помолчал. В своё время он бросил читать «Собор Парижской Богоматери», обнаружив в предисловии, что идея романа зародилась у писателя, когда тот увидел слово «Рок», нацарапанное на стене собора. Всю жизнь Сева старался доказать, что сам решает свою судьбу. «Неужели, – горько думал он, – наше место назначения, как и путь до него, уже заранее предопределены?»

Весь день Тамара нервничала. Она отвыкла от эмоций, которые внезапно атаковали её за последние несколько дней. Вот и сейчас она ждала встречи с сыном и боялась увидеть Ависа после стольких лет общения исключительно по телефону. В то же время она очень беспокоилась за Севу и ей было его бесконечно жаль. Немало добавляло чувство вины – они с Витей ничего, кроме неприятностей, ему не принесли. Разрушили, можно сказать, его налаженную жизнь.

Ваче привёз Ависа и Витю только вечером.

Витя, едва увидев Тамару, тут же сорвался с места и бросился навстречу. Подбежал, разрумянившийся, и крепко обнял. Тамара машинально ощупала его плечи и голову, словно желая убедиться, что с ним всё в порядке. Успокоившись, она обвила руками длинное худое тело сына и, крепко обняв, долго не желала отпускать. Затем, отстранившись, строго посмотрела ему в глаза:

– Как ты мог так просто взять и отказаться возвращаться? У тебя же школа!

Витя глубоко вздохнул:

– Я знаю, ты волновалась.

Убедившись, что с её ребёнком всё в порядке, она потянула Витю за плечи к дому, не дожидаясь, пока из-за деревьев появятся Авис и Ваче.

Уже почти стемнело, когда её бывший муж вошёл в скромное жилище. Хотя он принадлежал этому народу и когда-то привлёк Тамару диковатой и мужественной красотой, свойственной этим местам, здесь он ощущался чужим. Пахнущий дорогим одеколоном, с короткой стрижкой, вышедшей, скорее всего, из-под миланских ножниц, в джинсах, чёрной косухе и белоснежной простой футболке, даже в горной глуши он умудрялся выглядеть как постоялец пятизвёздочного отеля. Тамара украдкой оглядела свои испачканные штаны из плотной ткани и невольно прикоснулась к торчащим в разные стороны волосам. Всё, что она могла сделать, чтобы привести себя в порядок, – это вымыть волосы мылом. Авис сухо поздоровался с Тамарой, но его чёрные глаза неотрывно следили за ней. Витя, как всегда, когда чувствовал за собой вину, был очень ласков и предупредителен. Он быстро оставил их с Ависом наедине, поспешив к Севе в комнату. Он ужасно огорчился, когда узнал, как тот пострадал. Когда Витя ушёл, Тамара не спешила нарушить молчание.

– Привет, – наконец проронил Авис. Голос его звучал спокойно, но челюсть была напряжена. Тамара сразу почувствовала, что он злится или нервничает.

– Здравствуй. Как ты? Как родители? – Прозвучало довольно холодно и формально, но Тамаре на самом было интересно, как Авис провёл эти годы, что они не виделись. Но что поделать. Все люди при встрече задают друг другу этот вопрос и очень редко когда в самом деле хотят услышать ответ.

– Всё по-прежнему. Родители в Лондоне. Ты, значит, сюда с каким-то мужчиной приехала? – как можно небрежнее спросил он.

– Это Витин учитель истории. – Тамара вдруг почувствовала, что закипает. – Ты не хочешь узнать, как я себя чувствую после аварии? Да мы тут сдохнуть могли! А первое, о чём ты спрашиваешь, – это мужчина, который со мной приехал. Сева, возможно, останется парализованным после этой поездки.

Авис мрачно посмотрел на неё.

– Я испугался за тебя. Просто хотел познакомиться с твоим товарищем. Здесь, я смотрю, ночевать негде. Сейчас соберёмся, пока не совсем стемнело, и поедем к нам в дом. Там мы уже с Витей приготовили для тебя комнату. Как раз согреется сауна, и ты сможешь отдохнуть.

– Спасибо. Я уже прокатилась по серпантину в темноте. – Тамара не верила своим ушам: он снова всё решил за неё. Но больше всего её злило, что именно это ей сейчас было нужно: комфорт, мягкая чистая кровать и спокойствие. И чтобы о ней кто-нибудь заботился.

Авис даже зашёл к Севе познакомиться – узнал, нужно ли что-то ещё. С собой он привёз много полезных для Севы вещей, даже воротник, чтобы зафиксировать шею, у него вдруг оказался.

Тамаре грустно было уезжать, но в то же время ей уже хотелось отправиться в путь. На самом деле она совсем не боялась, что трагедия может повториться. С Ависом она никогда ничего не боялась. Почти никогда.

Устроившись на заднем сиденье «лэндровера» рядом с Витей, она помахала вышедшему их проводить Ваче и вдруг почувствовала необычайное волнение. Машина тронулась с места, и вскоре в наступившей темноте деревья позади них, скрывавшие маленький домик, и фигура старика растворились, будто проглоченные чёрной массой. Витя быстро заснул. «Горный воздух так на него действует. Постоянно вырубается», – пояснил Авис, и больше за всю дорогу они не нашли, что сказать друг другу. Они не хотели будить сына или ссориться в его присутствии, а спокойно поговорить им вряд ли бы удалось.