Анна Рунцо - Драконаполис. Первые искры

Настал миг, когда уже невозможно было сделать ни шагу от усталости и пронизывающего холода. К счастью, скалы с одной стороны дороги сменились пологой поляной. Можно было укрыться от ветра под выступом скалы или среди деревьев. Когда они свернули с дороги, освещённой луной, передвигаться пришлось значительно медленнее, подсвечивая путь фонариками телефонов. Выбирать особо не приходилось, поэтому остановились прямо у каменной стены. Рядом росли деревья, поэтому место не выглядело слишком уж открытым.

Опустившись на траву у дерева, Тамара сняла с Севиного плеча их единственный трофей – винтовку в мягком объёмном футляре. Расстегнув молнию, она стала по очереди открывать многочисленные карманы во внутренней части чехла.

Сева сидел с закрытыми глазами, прислонившись к каменной глыбе. Он был неподвижен и завернулся в плед по самый нос. Убедившись, что он в сознании, Тамара принялась собирать все ветки и сухую траву. Порывшись в карманах Севиной куртки и особо с ним не церемонясь, она извлекла зажигалку, и после нескольких неловких попыток скудный хворост наконец загорелся. Сева, разбуженный оранжевыми сполохами, с трудом разлепил глаза.

– Мне кажется, я отключался, – пробормотал он. – Хорошо, тепло.

Из-под пледа по-прежнему торчал только нос и поблёскивали разбитые очки. Было видно, что Севу знобит.

– Воду будешь? – Тамара сделала несколько больших глотков, чтобы заглушить голод, и протянула Севе бутылку.

Сева чуть заметно отрицательно мотнул головой. Это простое движение явно нелегко ему далось. Он повернулся к костру другим боком.

– Вместо помощника я превратился в обузу.

– Это так. Не буду отрицать. Но я очень рада, что я здесь не одна.

Тут силы у обоих истощились окончательно. Тамара подбросила в огонь ещё веток и, отодвинувшись от повалившего в её сторону дыма, провалилась в сон.

Проснулись они часа через три. Хотя на дворе ещё стоял апрель, было довольно тепло. Костёр прогорел, но жар от углей сохранился. В первых лучах солнца на траве красиво блестели капли росы.

Сева, казалось, приободрился после ночного отдыха, хотя шею он по-прежнему держал кривовато.

Тамара подошла к кострищу и присела рядом, чтобы погреть ладони над тлеющими углями.

Внезапно послышалось угрожающее шипение – будто воздух выходил из прохудившейся шины. Она не сразу поняла, что произошло. Что-то пошевелилось в жухлой траве рядом с её рукой. Не понимая, что происходит, Тамара машинально отметила красивый узор на спинке серой змейки. Пригревшаяся в тепле, та была потревожена и уже свилась в клубок, предупреждая о своём нападении.

Сева на пару секунд раньше понял, что происходит. Когда Тамара застыла в оцепенении, он с противоположного конца костра сделал большой шаг над углями, схватил змею за хвост и отшвырнул подальше в траву. Но извивающаяся лента успела оставить на запястье два смазанных тёмных кровавых пятна. В живых, конечно, Сева её не оставил. Тяжёлая подошва ботинка опустилась на извивавшуюся голову и прижимала змею до тех пор, пока та не перестала шевелиться.

Тамара смотрела, резко выпрямившись, на пятна крови и не сдерживала катившихся ручьём слёз. Это были слёзы жгучей обиды оттого, что Сева в ближайшие часы наверняка умрёт, а она останется одна в этом проклятом аду. Она не испытывала сейчас благодарности за свое спасение. Всё это напоминало экранизацию дурного фильма про выживание в условиях дикой природы, где хуже всего приходилось последнему уцелевшему персонажу: он всё равно в конце умирал, причём ещё тяжелее и мучительнее, чем его товарищи. Как получилось, что полная безопасность сменилась перспективой страшной гибели всего лишь за сутки? Затем она с трудом поднялась на ноги и дрожа направилась к пострадавшему.

Внезапно место обиды заняла злость. Тамару будто накрыло временное помешательство, замешанное на страхе и усталости: «Этот дурацкий Сева. Почему он не может не попадать в такие кретинские ситуации? Теперь он ещё задумал умереть у меня на руках!» Слёзы брызнули с новой силой, застилая глаза. Но мозги как будто прочистились.

– Дай сюда руку, – крикнула она сердито. – Надо высосать весь яд из раны.

– Я и сам могу. Она меня не в спину укусила. – Сева нянчил кисть, отворачиваясь от налетевшей на него маленькой женщины.

Он припал к руке, потом вдруг поперхнулся и, растерянно хлопая глазами, пробормотал:

– Я, кажется, проглотил яд.

– Господи, ну что же ты за идиот?! – Тамара стала настойчиво трясти его за плечи, не давая провалиться в забытьё.

Упав на колени, Сева взглянул перед собой и, будто удивившись чему-то, потерял сознание.

***

Перед тем как закрыть глаза, он уловил движение вдалеке – как будто кто-то приближался к ним. Впрочем, всё уже было расплывчато, а Тамарины крики, к счастью, стихали, будто их переложили ватой.

Сознание вернулось постепенно, но так же неприятно, как покидало его. Сначала Сева ощутил дуновение ветра на коже. Глаза не сразу удалось разлепить. И всё снова поплыло, голова закружилась, хотя и покоилась на чём-то вроде худой подушки. Спина и шея были зафиксированы самым удачным образом – то есть не болели. Попытки повертеть головой и приподняться убедили его в том, что не стоит искать от добра добра, и он позволил себе насладиться умеренной болью вместо резкой и парализующей. Сева даже поймал себя на мысли, что беспомощность порой бывает успокаивающей и даже умиротворяющей: от тебя ничего не зависит, о тебе явно кто-то заботится, тебе не нужно принимать никаких решений.

Полежав спокойно минуту, он всё же решил узнать, что с укушенной рукой. В его положении увидеть её было невозможно, но по ощущениям она была туго перебинтована и не сильно ныла. В его положении это был несомненный плюс – он читал в вестернах, что частенько при укусах змеи руку вообще отрезали. Если, конечно, то были не фантомные боли, но об этом он решил пока не думать.

– Тамара, – позвал он сначала негромко.

По всей видимости, Тамара не дежурила у кровати в ожидании, когда он придёт в себя. Ещё целую вечность никто не появлялся в его «палате».

Уже начиная задрёмывать, он вдруг услышал звук открывшейся где-то двери и тихие голоса. Голоса стали громче, и по контрасту с долго царившей тишиной показалось, что целая какофония ворвалась в небольшое помещение. Над Севой склонилась улыбающаяся Тамара и суровый пожилой мужчина. Сева вздрогнул от неожиданности – в первое мгновение старик показался ему смутно похожим на Распутина из Витиного комикса. У него были чёрные с проседью усы и борода. Загорелая морщинистая кожа напоминала ствол дерева. Между кустистых, совершенно седых бровей, наполовину закрывавших тёмные цепкие глаза, пролегала складка. Волосы, конечно, были не такие длинные, как у старца, но и не стрижка: седые космы закрывали уши.