Ксения Мирошник - Заклеймённый

– Что у нас сегодня? – спросил маг, спускаясь по винтовой лестнице из своих комнат. Каждое утро Беверли завтракала вместе с ним и Самидой, поскольку дома просто не успевала.

– Порошок от крыс для мистера Коуча, зелье для собаки миссис Литс и зелье наращивающее волосы для мистера Страйтли, – перечислила Беверли, сверяясь со своими записями.

– И это все? – удивился мистер Мортимер, разочарованно комкая ни в чем не повинную салфетку. – Как скучно! Во времена моей молодости люди были занимательнее, а их желания…, как бы это сказать…, изощреннее. Где заказы на любовные зелья и на заклятия, вызывающие несварение?

– Может люди стали немного порядочнее? – высказалась девушка, намазывая масло на воздушную, еще теплую булочку.

– О, нет, маленькая леди. Люди так и остались хитрыми, алчными и завистливыми, – мистер Мортимер поднял на нее свои глаза и улыбнулся. Увидев эту улыбку, девушка мысленно закатила глаза, понимая, что сейчас начнется. – Они стали просто трусливее и примитивнее в своих мечтах. Некоторым даже лень придумать какую – нибудь интересную пакость.

– А я думала вам хватает пакостей тех, кто приходит с сумерками, – заметила Самида, едва уловимо выражая недовольство.

– О, дорогая моя, Самида! Те, кто «приходит с сумерками», как ты изволила выразиться, не размениваются на мелкие гадости. Они настоящие представители современного чудовищного общества, – заметил маг.

– Почему же вы считаете наше общество чудовищным? – возмутилась Беверли.

– Потому что, люди в нем чудовища, мисс Монгроув! Они жаждут власти, достатка и силы, которую не заслужили и которой не достойны, – впервые девушка видела, как мистер Мортимер наполняется гневом и с большим трудом сдерживает его.

– Но ведь не все?! – ужаснулась она, подобной прямоте.

– За редким исключением, – взгляд мага стал отрешенным, и на мгновение даже показалось, что печальным.

– Я не верю! – Беверли была в корне не согласна с утверждением своего работодателя.

–А во что вы верите, маленькая леди? – спросил он, все так же витая где-то в своих мыслях.

– Я верю в добро, в благородство, в справедливость! – девушка открыто посмотрела на мистера Мортимера, не страшась спорить и отстаивать свою позицию. Его лицо вмиг изменилось, а глаза, пожалуй, впервые так внимательно обратились к ней. – Я верю в то, что люди могут быть честными, преданными и самоотверженными. Верю что, правда и добро всегда побеждают. Верю, что никогда и ни за что нельзя сдаваться. Чистые сердца существуют, они искренние и бесхитростные, отважные и стойкие!

– То, о чем вы говорите, существует лишь в книгах, мисс Монгроув. И только юные и впечатлительные девицы, вроде вас, верят во всю эту чушь, – его взгляд стал по-настоящему проникновенным и даже неприлично пристальным. Беверли немного смутилась, но сдаваться не собиралась.

– Но эти книги пишутся с настоящих людей и характеров. Благородство и честь, о которых я говорю, не берутся из воздуха. Да, я признаю, что персонажи по большей части вымышленные, но качества, которыми наделяет их автор, самые что ни на есть настоящие. Возможно, вам просто не попадались такие люди!

– А вам?

– Мой отец честный и благородный человек! – гордо задрав подбородок, сказала она.

– Ожидаемый ответ, маленькая леди! – ухмыльнулся мужчина. – А кто-нибудь кроме? Может ваш жених? Юный Рой Левенсви обладает всеми этими качествами?

Беверли внезапно стало жарко, под этим нахальным взглядом. Мистер Мортимер ждал реакции, ждал ее слов, словно лучше нее зная, что Рой не обладает даже одним из перечисленных ею достоинств. В ее душе разгорелся огонь возмущения и негодования, который пришлось погасить. Девушка сжала кулачок, пораженная такой бесцеремонностью.

– Я не намерена обсуждать с вами мой будущий брак и достоинства моего будущего мужа! – твердо сказала она.

–Не удивительно, ведь у него их нет, – пожал плечами маг, делая глоток дымящегося свежего кофе.

– А вот это уже возмутительная грубость, мистер Мортимер! – Беверли от чего-то стало ужасно обидно. Одно дело, когда они с Кортни тихонько высмеивают Роя, но совсем другое, когда посторонний человек делает это.

– Что благородного в том, что вас выдают замуж за самодовольного гордеца, рядом с которым вы увянете, как цветок без солнца? Что честного и справедливого в том, что вы не вправе решать самостоятельно, кто станет вашим спутником жизни? – спросил он.

Эти слова были сказаны непринужденно, но каждое из них врывалось в сознание, а потом добиралось до самого сердца и бередило его. Разве не думала она об этом долгими ночами? Разве не проливала слезы, сраженная безысходностью? Он добрался до самого сокровенного и вывернул все наружу, так легко и без всякого стеснения.

– Я вижу, что обидел вас, простите, – продолжил он. – В свое оправдание скажу, что приятно удивлен тем, что, несмотря на несправедливость по отношению лично к вам, вы продолжаете верить в лучшее.

– Я и не говорила, что вокруг нас нет несправедливости, алчности, подлости и двуличия. Я лишь сказала, что и их противоположности тоже существуют, – немного успокоившись, сказала Беверли.

– А как вы считаете, мисс Монгроув, как вести себя благородному человеку, столкнувшемуся с предательством, обманом или подлостью? – голос мистера Мортимера, заставил девушку поднять голову и посмотреть на него.

– На мой взгляд, благородный человек должен, прежде всего, оставаться верным себе, своим принципам и собственному достоинству. Не унижать себя и не уподобляться тем, кто предал его, – девушка отчаянно верила в то, что говорит, поэтому спокойно смотрела магу в глаза.

– Одним словом, он должен уметь прощать? – уточнил он.

– И это тоже.

– А как вы думаете, есть предел прощению? Что можно прощать, а что нельзя? Можно ли простить удар в спину? Можно простить алчную подлость?

– Есть ли предел? Я не знаю, мистер Мортимер. Мне кажется этот самый предел у каждого из нас свой, – Беверли уже не понимала, куда завел их этот разговор. – Каждый из нас, словно чаша, которую можно переполнить. Но и в этом случае, необходимо оставаться человеком.

– Хорошо сказано, мисс Беверли, – впервые вмешалась Самида и только сейчас девушка обратила внимание, каким задумчиво печальным стало ее лицо. Женщина слышала каждое слово, но мыслями была где-то далеко.

– Мы с Самидой не понаслышке знаем о предательстве и прощении, верно? – маг положил руку на плечо женщины и мягко сжал его.

– Прошу прощения, – Самида поднялась из-за стола и медленно вышла из комнаты.

– Мы чем-то обидели ее? – испугалась Беверли, поднимаясь следом.

– Нет, мисс, – ответил маг, приглашая ее снова опуститься в кресло. – Наш разговор просто всколыхнул воспоминания и немного растревожил былые раны.