М. Эсаулов - Зов крови: уйти, чтобы вернуться

При желании, мнящая себя рыцарем девушка, если бы постаралась, могла бы сойти за представителя противоположного пола, ибо этому содействовала не только её статная фигура, но и лицо. Оно было ясным, а особенно чёткие и выразительные контуры, словно были высечены рукой умелого скульптора, соблюдавшего идеальную пропорциональность при созидании своего творение. Скулы были высокими и острыми. Линия челюсти плавно переходила в волевой подбородок. Светло-каштановые, такого же цвета, как и у меня, волосы были схвачены в короткий низкий хвост, едва достигающим основания шеи. «А вот мои то, подлиннее будут» – с некоторым превосходством подумал я, довольный отпущенным до лопаток снопом густых волос.

– Удивительное сочетание… – не смог удержаться я от реплики. По изогнувшейся дугой брови девушки, я понял, что придётся пояснить свои слова, – Не знаю, как описать… Твоему дворянскому лицу присуща не только утончённая женственность, но и толика мужественности и они настолько гармонично совмещены, что ты не выглядишь как излишне мужественной, так и чересчур женственной. В твоей внешности есть какой-то… особый шарм.

– Хм… Как же ты изощряешься, Магнус, – надменно процедила Львица.

– А я бы не отказался узнать, на какие изощрения пошла ты, лишь бы затесаться на этот турнир. Сдаётся мне, что придурковатый голос и стягивание груди бандажом это меньшее, на что тебе пришлось решиться, – лицо незнакомки, казавшееся мне каменным изваянием, как-то нервно дрогнуло, – Если ты думаешь, что я поспешу огласить твой секрет на всю Митраю, то спешу успокоить тебя. У меня и в мыслях такого не было.

– Само благородие… И почему же ты решил сохранить мою тайну? – спросила Львица, делая шаг вперёд.

– Я твой оруженосец, и хоть я не приносил обет верности, но я обязан хранить все твои тайны, которые услышу за время службы.

– Такому как ты, не страшно и жизнь доверить, но только не неприкосновенность промежности, – девушка говорила медленно, чеканя звуки с четкостью звона монеты, а «р», «з» и другие звонкие согласные из её уст имели какое-то по-особому твёрдое, диктаторское звучание.

Львица подошла достаточно близко, так что я мог вдохнуть источаемый ей запах пота, смешавшегося с кровью, и отметить то, что мы с ней одного роста. А вместе с этим я ещё ощутил исходящий от неё жар и весь тот гнев, что был обращён на меня. Решительный и прямой взор янтарных зениц обещал мне возмездие за мой фривольный поступок в лазарете. И пусть надо мной и довлело волнение из-за готовой обрушиться на меня кары, но я не смог удержать себя от следующего высказывания:

– Ты сама виновата, – и будь во мне хоть капля ехидства, то я бы непременно улыбнулся произнося эти слова, глядя в сконфузившееся такому обвинению лицо Львицы, – Скажи ты мне с самого начала, кто ты есть, и мне не пришлось бы лапать тебя между ног. Считай это воздаянием тебе за твои ложь и недоверие. Я ведь верил тебе, – враждебность во взгляде девушки угасла, и она отступила от меня на шаг, – А теперь… Раз уж я узрел твоё лицо, может откроешь мне своё имя и перестанешь прятаться под псевдонимом?

– Эва… Меня зовут Эва.

Эва… Её появление прямое доказательство того, что судьба – это не выдумка предсказателей и философов, а вполне себе реальная своенравная сущность, с особой любовью относящаяся к плетению узоров жизней смертных. Только судьбой, да её трудно постижимыми играми со временем, случайностью и совпадением я могу объяснить то, что гобелен моей истории был соткан не только из нити моей жизни, но и жизни Эвы. Даже в теории, пытаясь исключить существование Львицы из своей жизни и вообразить своё будущее без её участия, я не могу добиться успехов – настолько сильно мы были связаны друг с другом. И судьба, словно предвидя, что у меня и Эвы могут возникнуть сомнения насчёт нашей общей юдоли, решила развеять возникающие сомнения одним весьма ярким и не опровергаемым намёком – днём появления на свет. Рассвет первого дня Весны 1100 года.

– Ха-ха, писец вот это совпадение! – такой репликой Эва встретила известие о том, что она делит вместе со мной один день рождения, – Небесный перст прям указывает нам на то, что мы с тобой предназначены друг другу. Прям половинка одного целого…

Это открытие было сделано нами в тот же день, когда Эва обнажила передо мной правду о своей личности. Не зная, чем себя занять, мы решили поговорить. Так, вытягивая друг у друга слова и откровения нами был вскрыт этот весьма забавный факт. Эва удивилась и посмеялась, а я, с куда большим почтением относившийся к знакам, числам и совпадениям, хотел пожурить её за пренебрежительное отношение к намёкам судьбы, но воздержался. Через несколько дней мне предстояло отплытие на другой материк, и я сомневался, что за это время судьба как-то умудрится неразрывно свести меня с Львицей.

Как только начали сгущаться сумерки, по рыцарскому лагерю пронесся глашатай, созывая всех его обитателей на пир, устроенный в честь завершения первого испытания. Мы решили не ходить на празднование.

В вечер банкета Эва запомнилась мне крайне напряжённой. И для того, чтобы понять, что её терзают думы, посвященные турниру, в котором она навряд ли сможет принять участие из-за раны, не надо было обладать искусством чтения мыслей. Несмотря на это, она всё же настраивала себя на испытание массовой битвой, внезапно перенесшееся на послезавтра. Дож решил, что после боя с чудовищами рыцарям нужен день отдыха. Но даже то, что глава Сиаммы отсрочил второе испытание на один день, взамен ему предложив простому люду довольствоваться соревнованиями в скачках, да стрельбе из лука, не давало Эве надежды на участие в турнире.

На следующий день, чуть свет начал пробиваться из-под края ночного покрывала, Эва к моему большому неудовольствию, разбудила меня и приказала следовать за собой на раннюю прогулку. Протеста я не выказывал, ибо всё ещё состоял на службе и должен был следовать её командам.

– Лучше бы воспользовалась лишним днём отдыха и выспалась как следует, – посоветовал я, когда мы покидали лагерь. Девушка мне ничего не ответила.

Пройдя через просторные луга, мы вышли к небольшому пригорку, казавшемся местом сосредоточения покоя и отчужденности от неспокойной суеты людского стана. У его подножия струился робкий ручей, и наш дуэт соблазнился возможностью присесть подле него и запустить руки в воду, ещё не расставшуюся с прохладой минувшей ночи. «Идеальное место для медитации, постижения природы и достижения гармонии» – подумал я и дал себе обещание вернуться сюда в одиночестве.

– Магнус, как думаешь, я смогу победить в турнире? – спросила Эва столь тихо, что её слова затерялись в журчании ручья, – Рука до сих пор болит. Твоя мама сказала, что мне дико повезло, что удар не задел кость.