Юлия Лангровская - Трущобы во дворце

Саша думала так не без оснований. Ее сестра была весьма красива, хоть и не настолько как она сама, но парни заглядывались на Надю всерьез. Особенно упорствовал в ухаживании за ней некий Владимир Боташов, рослый блондин, тех же лет что и Михаил и тех же убеждений. Он был сыном друга Андрея и часто вместе с отцом заходил в гости к Молотовым. Надя очень смущалась, когда этот молодой человек находился рядом с ней, она становилась почти немой, краснела и постоянно что-то теребила в руках. Владимир истолковывал это по-своему, и его лицо расплывалось в улыбке до самых ушей, между тем как сама Надя даже не думала ему симпатизировать, но, будучи от природы робкой, девушка терялась от такого явного внимания к себе.

Не так давно этот же Владимир постреливал глазами и на Сашу, словно определяясь, на ком же из сестер ему следует окончательно остановить выбор. Но Саша в ответ на его улыбки отвечала ему колким взглядом исподлобья, а когда он ей что-то говорил, нарочно еле заметно ухмылялась, ровно настолько, чтобы этого не понял отец, а Владимир непременно оскорбился. И молодой человек справедливо решил, что лучше Нади ему не найти, к тому же она и по возрасту подходила ему больше. А, видя, как поразительно девушка похожа на мать, Владимир ничуть не сомневался, что жена у него будет такая же благонадежная и заботливая, как Наталья.

Вскоре все предположения Саши подтвердились. В один из холодных октябрьских вечеров Боташов посватался к Надежде. Он пришел с букетом каких-то странных цветов, наверное, как подумала Саша, единственных, которые оказались по карману такому бедняку. Из-за робости сестры, что от неожиданности стояла в углу как вкопанная, Саша сама поставила их в вазу, при этом кинув на Владимира тот же взгляд, что и всегда. Молодой человек немного смутился, но, в конце концов для него все прошло благополучно, чего нельзя было сказать о Наде. Девушка словно не понимала, что с ней происходит. Ей казалось, будто она спит и видит какой-то нелепый сон. Ее решили выдать замуж? Неужели это правда? Скорее всего, раз у отца такое довольное лицо и он пожимает руки отцу и сыну Боташовым, а потом подходит к дочери и целует ее в лоб. В тот вечер никто даже не спросил, что думает обо всем этот сама Надежда. Торжество словно происходило без нее, да и вообще без женщин. Только мужчины разговаривали, решали, а три женщины сидели в углу, бросая на них взволнованные взгляды. Когда Боташовы ушли, Надежда разрыдалась на плече у матери. Саша стояла рядом молча, а Андрей, не понимая или не желая понимать реакцию дочери, скомандовал всем ложиться спать.

С этого вечера все женщины в семье ходили поникшие. Никто из них не произносил ни одного лишнего слова, никто не напевал песен, даже румянец исчез с их лиц, словно они пребывали в глубоком трауре. Наталья делала слабые попытки уговорить мужа немного подождать со свадьбой, но Андрей и слышать ни о чем не желал, будучи уверенный, что устраивает дочке благополучное будущее. В конце концов, он вообще запретил Наталье обсуждать эту тему.

– Все решено! – стукнул он кулаком по столу. – Она выйдет замуж через месяц!

Наталья смирилась и посоветовала дочери сделать то же самое. Надя совсем поникла. До сих пор она еще немного надеялась на помощь матери, но теперь похоронила все надежды и приготовилась смиренно поставить крест на своей жизни.

– Если бы он хоть немножко нравился мне, – всхлипывала девушка ночью, возле сестры, держась за ее руку. – Хоть немножко… он вроде бы не урод, даже симпатичный. И меня любит… а вдруг, едва я выйду замуж, как полюблю кого-то другого? Мне ведь еще никто не нравился… А может, я полюблю именно его, если мы поженимся и будем вместе жить? Ведь говорят же – стерпится, слюбится? А может, я буду счастлива?

– Ага, в хибарке чуть больше нашей, такой же серой и убогой, да еще горбатясь на чужую семью. И рожая из года в год. Да… недаром ты вся в маму: и лицом и характером. Надо думать, и жизнь у тебя будет похожая, – холодно отвечала Саша, даже не думая ничем подбодрить сестру. В этот момент она размышляла лишь о том, чтобы в скором будущем та же участь не постигла и ее.

Как раз через месяц Наде исполнится восемнадцать лет, а ей, Саше так же скоро шестнадцать. Ну, поживет она с родителями еще года два, а потом отец и ей найдет такого же недотепу-рабочего, с которым ее не ждет ничего кроме грязи, кучи детей и преждевременной старости. А пока не найдет, тянуть ей хозяйственные хлопоты лишь на пару с матерью и если до сих пор Саша всяческими уловками перекладывала часть своих обязанностей на сестру, чтобы лишний раз почитать газеты или погулять, то теперь об этом можно будет забыть. Отныне в ее жизни останется только завод и домашние дрязги. Жизнь обещает стать еще хуже.

Подумав об этом, Саша потеряла покой. Она не высыпалась и на работе чуть ли не валилась с ног. Надя решила, что Саша расстраивается из-за нее, и принялась утешать сестру, обещая, что обязательно полюбит Володю.

– Дура! – однажды сорвалась Саша, не выдержав. Нервы ее были на пределе. Она смотрела на себя в зеркало и приходила в ужас, замечая, что похудела и побледнела за последнее время.

– Если так пойдет и дальше, – бормотала девушка, щупая свое лицо и фигуру, – то можно сразу в петлю. Или в омут. Или… – и принималась рыдать от злости, от бессилия и от безумной жалости к себе.

Время таяло неумолимо. Во всяком случае, так казалось Саше, которая была напугана предстоящей свадьбой сестры куда больше, нежели сама Надя. Та уже готова была, чуть ли не расцеловать своего жениха на глазах у Саши, лишь бы она перестала так убиваться.

– Вот увидишь, я буду счастлива, – упорно твердила Надя, ничуть не сомневаясь, что печаль сестры, вызвана именно тревогой за нее. – Я так тебя люблю! И я так рада, что ты тоже меня любишь! Моя миленькая! – Надя лезла к ней с объятиями и поцелуями, на что Саша отвечала кислой улыбкой, в глубине души презирая сестру, да и всю семью еще сильнее.

Ей даже не хотелось возвращаться домой. Теперь, несмотря на холод, Саша каждый день после работы шла окольным путем, как подлиннее, чтобы хоть как-то развеяться и привести мысли в порядок. Но ей это не удавалось. Отчаяние слишком сильно завладело ее душой и вся дальнейшая жизнь представлялась болотной трясиной. Ведь та жизнь, которая у нее будет в дальнейшем, ничем не лучше той, что живет публичная женщина – отличие, казалось бы, во всем, полная противоположность, два разных берега, но только не реки и не моря, а всего лишь болота. Так, какая разница, один берег или другой, раз болото все равно одно? Ни у куртизанки, ни у Саши нет никакого будущего, а настоящее ужасно у обеих.

Несчастная шла по улице, загребая ботинками воду из луж, не замечая, что ноги совсем промокли, как вдруг чья-то ледяная рука цепко схватила ее за запястье и сильно дернула в сторону. Девушка вскрикнула от ужаса и отвращения, увидев перед собой жуткую пьяную рожу с красным носом и вшивой всклокоченной бородой. Мужик хохотал, и зловоние из его рта заставило Сашу сильно поморщиться. Она рванулась, но он слишком крепко ее держал, тогда ей пришлось вонзить ему в руку острые ноготки, отчего пьяница осклабился и прохрипел: