Юлия Лангровская - Трущобы во дворце

– Ты не знаешь, им не нужна служанка или кто-то еще?

– Да, ладно! – усмехнулся молодой человек. – Это вовсе не обязательно. Зачем идти окольным путем, когда можно напрямик?

– Не поняла…

– Я хочу сказать, что если ты и впрямь на него нацелилась, то незачем устраиваться в тот дом, чтобы с ним познакомиться. Я сам могу тебя ему представить.

Саша махнула рукой.

– Я серьезно. Мне нужна работа. Про старика я спросила на всякий случай. Сама не знаю, зачем. Но на заводе работать уже надоело. И платят мало и тяжело.

– Да-а. Понимаю.

– Может быть, кому-то нужна помощница в какой-нибудь магазинчик вроде этого?

– Надо разузнать. Может и нужна. К сожаленью, не сюда, а то я был бы очень счастлив.

– Узнаешь?

– Конечно. А как тебя оповестить, если что?

– Я сама приду. Послезавтра в это же время.

– Хорошо. Поспрашиваю.

На том и попрощались. Саша шла в свой ненавистный дом, еще чувствуя во рту великолепный привкус пирожных, радуясь хотя бы этому, так как юноше она не доверяла и ждать, что он поможет ей с работой, явно не собиралась.

«Пустозвон похотливый!» – ругалась девушка про себя.

Однако через день Саша снова заглянула в кондитерскую, нисколько не надеясь на успех, но, желая еще раз покушать вкусненького.

– Ну что? – спросила она на всякий случай.

– К сожаленью… – парень развел руками.

– Я так и знала! – прошипела Саша со злостью.

– Что делать? Теплые места – дефицит. Тем более, без рекомендаций и прочего… сама понимаешь…

– Еще бы! – злилась она.

«Ты, небось, и не искал!» – ей хотелось испепелить взглядом этого паренька. От обиды даже аппетит пропал. Саша ушла, так ничего и не купив.

Дома она застала очень неприятную для себя картину. Едва войдя, ее глаза увидели Надю, облаченную в подвенечное платье. Мать крутилась вокруг нее что-то поправляя, подшивая, не спрашивая ни о чем дочь, которая стояла на табурете безжизненная, как статуя, изогнув руки и вытянувшись словно шест.

– А откуда деньги на платье? – поинтересовалась Саша.

– Денег нет. Зато была материя. Я давно ее берегла. Как раз на свадьбу одной из вас. Потом и ты наденешь это платье. Вот, подрастешь, отец и тебя сосватает, – Наталья чуть погрустнела, но продолжала шить, боясь не поспеть к сроку.

– Я это уже давно поняла, – сказала Саша, наполняясь злостью. – Было бы глупо рассчитывать на другую долю. Естественно, я повторю участь матери и старшей сестры.

Андрей, оказавшийся в комнате, вышел, сжимая в руках какие-то бумаги.

– Естественно, – сказал он громовым голосом. – В этот раз ты полностью права. Но у тебя еще есть времечко впереди. Для многих дел. Например, для мытья курятника. Так что можешь приступать прямо сейчас. Заслужи свой ужин. Что-то ты в последнее время стала лытать от работы. Гуляешь многовато. Не нравится мне это. Видишь, матери и сестре сейчас дел прибавилось, так что прекращай свои вольности. Будешь с этого дня попроворнее. И с работы сразу домой!

Саша ощущала себя в эту минуту пороховой бочкой, которая вот-вот взорвется. Она стояла напротив своего отца, этого грубого, неопрятного мужика, недалекого во всех отношениях, глаза ее сверкали молниями, лицо налилось яркой краской, а кулачки сжались, и ногти больно вонзились в ладони.

Андрей почти пинком выгнал ее за дверь, настаивая на том, чтобы она немедленно шла мыть курятник. Сам кликнул Михаила, и оба собрались куда-то идти. Наталья разогрела для них ужин, уговаривая поесть перед дорогой.

– Ведь вдруг надолго? Голодные будете.

– Ладно! – согласились мужики и сев за стол, принялись громко стучать ложками об тарелки.

– Черти, будьте вы оба прокляты! – шипела себе под нос Саша, драя курятник и стараясь дышать через раз. Вонь стояла серьезная. Из-за своих прогулок девушка уже не один день откладывала на потом это занятие.

Ей вдруг стало еще обиднее, когда она подумала, что с такой великолепной внешностью, как у нее, мыть курятник, да и вообще, заниматься черной работой – это верх несправедливости со стороны судьбы и верх глупости с ее собственной. В голове опять зазвучали слова барона Фердинанда и свой, недавно родившийся девиз вновь слетел с Сашиных уст:

– Любой ценой!

Из кухни доносились голоса отца и брата, вперемешку с неприятным чавканьем. Саша поморщилась уже не только от вони.

– Сгинули бы вы! – не переставала она злиться. – Упекли бы вас, что ли, за что-нибудь. Хоть бы на вас случилась облава. Погорели бы со своим собранием!

Вдруг Сашу осенило. Вот именно! Собрание. Мужики действительно могут спалиться. Стоит только кому-то донести в полицию, что в таком-то месте бунтари организовали сходку и все, здравствуй тюремная жизнь! А Молотовы – люди известные своей «неблагонадежностью», Андрей вообще уже отбывал один срок, тем более, едва ли им сделают какую-нибудь маломальскую поблажку, если поймают на месте преступления.

Вот только… не будет ли проблем у остальных членов семьи? Не арестуют ли заодно и ее, Сашу, вместе с матерью и сестрой?

«Это за что же? Мы всего лишь глупые женщины, вынужденные подчиняться своим мужчинам. Мы ничего не знаем и даже не понимаем. Какая такая политика? Мы умеем только шить, стирать и готовить, да детей рожать. И все. Какой с нас спрос?» – в конце концов, убедив себя в том, что ей нечего бояться, Саша приняла решение и идти на попятный не собиралась. Если и есть какая-то возможность избавиться от отца – то только такая.

Андрей и Михаил вышли за калитку и громкими, подшаркивающими шагами направились вниз по улице.

Саша стрелой метнулась за ними, бросив грязную тряпку и работу на половине, даже не обтерев рук и не взяв теплой накидки. Она преследовала мужчин, прячась за деревьями и углами домов, не замечая, что на улице холодно, а на ней надета одна лишь кофта.

Андрей с Михаилом вошли в домик на конце той же улицы. Саша не знала точно, где они устраивают свои собрания, и очень обрадовалась, когда поняла, чей это дом.

– Боташовы! – прошептала она, улыбаясь во весь рот.

Девушка притаилась за деревом и, подождав немного, увидела почти всех из числа отцовских друзей, что когда-либо бывали у них в гостях.

Опасаясь навлечь на себя подозрения, Саша через пять минут уже оказалась дома. Она вбежала в комнату под видом того, что ей понадобилась чистая тряпочка и выбежала обратно, крикнув:

– Куры много нагадили. Я еще не скоро закончу!

Мать с сестрой только кивнули в ответ, не прекращая возиться с платьем.

Саша поудобнее устроилась в сарае за столиком, зажгла свечу и написала на листке бумаги несколько строчек:

«Комиссару полиции, господину Ярофееву.

Довожу до вашего сведения, что сейчас в доме 48 по Проточному переулку проводится собрание бунтарского характера, в котором принимают участие известные вам лица: Молотовы, Саркисовы, Григорьев, Платонов и другие. Немедленно приезжайте по данному адресу».