Владилен Елеонский - Ван Тхо – сын партизана. Воспоминания морского пехотинца США о вьетнамской войне

– Ха! Ты воевать здесь собрался? Спешу тебя огорчить, Хоткинс. Сегодня командование посылает нас в бой, а завтра дипломаты садятся за стол переговоров, и все усилия армии летят коту под хвост. Нет, дружище, повоевать тебе здесь не придется. Бери пример с меня. Я просто люблю работу мясника, уловил? Наслаждаюсь, так сказать, процессом, и тебе советую. Выбрось всю свою дурь из башки, выбрось!

С того момента я всерьез стал подозревать, что у Нудса что-то не в порядке с головой. Он одним изящным движением вспорол барану живот и, деловито размотав внутренности, подвесил окровавленную тушу на ее собственных кишках к металлической балке. Фантазия у моего замечательного командира работала неплохо, однако явно не в том направлении. Ах, если бы я тогда знал, что меня ожидает впереди!

Процедуру заклания домашнего животного мне пришлось наблюдать воочию впервые в жизни, хотя к тому моменту я прожил, слава небесам, почти тридцать лет, видел гибель людей на войне и диких животных на охоте, однако вовсе не эта процедура впечатлила меня, а стальной и как будто неживой взгляд Нудса. Общение с ним и его зловещие шуточки всерьез выводили из себя и нестерпимо скребли по костному мозгу.

Отдушину я находил в скромной коллекции американских и британских монет, которую всегда носил с собой на груди и неспешно перебирал и рассматривал в трудные минуты. Профили президентов и королей сосредоточенно смотрели куда-то вдаль, и тогда как-то само собой приходило понимание, что все преходяще.

– Первый пункт жизни гласит, – говорил я сам себе, – что не стоит расстраиваться по пустякам, а второй сообщает, что все в этом мире пустяки!

Несмотря на ежедневный аутотренинг перед сном, этот биоробот все-таки сумел крепко достать меня. В конце концов я не выдержал и послал его ко всем чертям.

– Что хочешь делай, штаб-сержант, так твою, только отныне я простой солдат, а не твой заместитель!

– Ха, а ты, оказывается, умеешь ругаться, Хоткинс! Занятно.

Разговаривать с ним было бесполезно, я спорол с погон свои сержантские нашивки, принес ему в комнату и швырнул так, что они, спланировав, едва не угодили ему в лицо.

– Все, с меня хватит!

В ответ я, естественно, ожидал увидеть вспышку гнева, только мне было все равно, однако Нудс к моему великому удивлению лишь горестно покачал головой. Опять этот ненормальный озадачил меня. Я по-прежнему совершенно не представлял, что от него можно ожидать.

Вечером он зашел ко мне в комнату, мое обмундирование висело на вешалке у кровати, а я лежал на койке в одних трусах под вентилятором и беззаботно листал цветной мужской журнал.

Командир молча снял с плечиков мой мундир, сел напротив, достал иголку с ниткой и, словно заботливая мама, старательно пришил мои лычки на место, да так, что наш армейский портной позавидовал бы.

– Из тебя вышла бы неплохая женщина, – сказал он, вешая мою форму на прежнее место. – Ты еще не знаешь, во что вляпался, Хоткинс, вот в чем твоя главная проблема!

Не знаю почему, но именно в тот момент мне показалось, что пребывание во Вьетнаме добром для него не закончится, и я оказался прав, однако все следует рассказать по порядку.

Скоро адаптация закончилась, и наступил апрель, который я запомнил на всю жизнь. Полковник Макнамара дал нам первое задание. Для меня и всего нашего вновь сформированного взвода оно оказалось первым и последним.

Нас высадили с вертолета на какой-то безымянной высоте, и мы оцепили квадрат близ болот Хо, чтобы эвакуировать сержанта-сапера Джеральда Хоупа. Оказалось, что я знал этого парня лично, года два назад мы встречались с ним по службе в горах Пакистана.

Как сообщил полковник, Хоуп должен был заминировать Крысиные норы – достаточно крупную подземную базу вьетконговцев, которая как заноза располагалась где-то на границе с Камбоджей и наряду с другими такими приграничными базами обеспечивала бесперебойное функционирование тропы Хо Ши Мина, по которой, как я говорил, партизаны получали все необходимое из Северного Вьетнама – от оружия, лекарств и продовольствия до пополнения личным составом.

Конечно, Крысиным норам, которые должен был уничтожить Хоуп, было далеко до Ку Чи, которые рыли еще в пятидесятые годы в пригороде Сайгона [только недавно я узнал, что в тоннелях Ку Чи общей протяженностью около двухсот миль постоянно находились шестнадцать тысяч человек, это был настоящий подземный город со своими госпиталями, родильными отделениями, клубами, кинозалами и казармами]. Тем не менее, Крысиные норы позволяли действовать достаточно крупным партизанскими силам, входили в зону ответственности нашей дивизии, и именно этот воспаленный аппендицит в животе нашего соединения следовало вырезать как можно скорее, поскольку только таким образом можно было спасти жизни наших солдат и мирных жителей.

Сутки мы прождали в условленном месте, однако Хоуп не появился и на связь не вышел. Надо было срочно убираться из этого во всех отношениях отвратительного места, чтобы организовать крупномасштабную операцию по спасению сержанта, выяснить, успел ли он заложить взрывчатку в Крысиные норы и так далее, а с нашими силами там нечего было ловить, однако бродяга Нудс закусил удила, и все самые худшие мои подозрения по поводу причин тех потерь, которые до этого нес его взвод, начали вдруг оправдываться.

Этот фанатик искал малейший повод, чтобы затеять что-нибудь жуткое и кровавое. Все мои доводы разбивались как волны об утес о тупую непоколебимость этого сумасшедшего ублюдка.

– Да брось ты, Хоткинс! Мы не можем оставить в опасности американского гражданина, и если хоть один волос упал с его головы, желтые у нас попляшут, это я тебе обещаю.

Желтыми он называл вьетнамских жителей, и складывалось впечатление, что подсознательно он как раз и желал, чтобы с Хоупом приключилась какая-нибудь ужасная беда, вот тогда у Нудса начнется настоящая жизнь.

– Полковник не одобрит твое решение.

– Ха!.. К сожалению, я не могу его спросить. У рации отсырел аккумулятор. Проклятое вьетнамское болото!

Я был почти уверен, что этот ненормальный специально окунул рацию в болотную жижу, чтобы развязать себе руки. Тем не менее, сделать я ничего не мог, по уставу следовало выполнять приказы командира.

Вертушка улетела сразу после нашей высадки, чтобы не выдать противнику наше местоположение, и ждала нашего условного сигнала на базе, однако проклятый Нудс не собирался его подавать. Я достал карту, чтобы обсудить план действий, но он не стал меня слушать. Как видно, у него был простой как шило свой план, посвящать в который меня он решительно не желал.

– Тебе сейчас, Хоткинс, следует знать одно – у него на левом запястье вытатуирован треугольник в круге, а самое ценное, что есть при нем, это заплечный ранец со сверхмощной взрывчаткой, он весит около ста фунтов.