Владилен Елеонский - Оберег

Моему однокашнику по ВИППК Госкино России

Вячеславу Вячеславовичу Разбегаеву посвящаю

Спешу разочаровать любителей клубнички, ожидающих разнообразные, так сказать, интимные сцены из жизни продюсеров. Все портит стереотип, согласно которому от решения продюсера зависит судьба многих талантливых девушек, и все они, конечно, рвутся к нему в постель.

Все как раз наоборот. Работа продюсера, как любая творческая работа, это, если смотреть со стороны, настоящая каторга, и лишь тот, кто посвящен в процесс, действительно понимает, в чем здесь заключается истинное удовольствие.

Если девушка рвется к вам в штаны ради карьеры, то, скорее всего, как певица она никакая. А если продюсер предлагает в качестве условия выхода на большую сцену постель, то здесь все понятно, – он хочет расслабиться от напряженных будней с девушкой, у которой всего два таланта – длинные ноги и смазливая мордашка. Из такой при всем желании звезду не сделаешь, и позже она сама поймет.

Я занимаюсь певицами, поэтому, естественно, буду говорить о певицах. Во все века еще со времен Древнего Египта и Древнего Вавилона у певицы ценятся голос, слух, чувство ритма, шарм и образ, – пять китов, которые выносят ее на вершину карьеры на своих широких спинах. К примеру, смотришь на девушку и не можешь отделаться от мысли, что перед тобой стоит богиня Астарта. Вот оно – начало!

Постель как трамплин, бывает, не спорю, однако все происходит так, как у нас у всех, а не так, как искаженно тиражируется в мифах, – приходит настоящее чувство, взрыв эмоций, то, чего мы все подсознательно хотим и зовем любовью. Если чувство приходит к продюсеру, то выходит, что у претендентки есть, по крайней мере, два важнейших качества, необходимых на сцене, – шарм и образ.

Так личное соединяется с профессиональным. Покорить продюсера не просто, однако если он все-таки покорён, публика, наверняка, будет покорена тоже.

Остаются голос, слух и чувство ритма, однако их можно развить искусственно при помощи специальных упражнений. Не секрет, что такие обаятельные личности, как Евгений Леонов, Марк Бернес и Андрей Миронов, страдали от недостатка слуха, и ничего, выкручивались и не просто выкручивались, а пользовались бешеной популярностью не только в театре и кино, но и на эстраде. Песни, которые они исполняли, до сих пор помнят многие.

Кто-то скажет, что, мол, еще появились продвинутые технологии обработки звука. Согласен, однако сейчас я веду речь о профессионалах, а не о тех, кто проник на большую сцену по пресловутому блату, ведомый своим невежеством, помноженным на дикую уверенность в себе, в общем, лишь бы выпендриться и удовлетворить свое непомерное самолюбие.

Если талантливая певица становится пассией продюсера, то этот тандем может свернуть горы, преодолеть многие козни и смести с дороги досадные недоразумения. Даже если он распадется, звездочка на небе эстрады уже зажжется.

Многие любовные отношения заканчиваются семейными отношениями, эдаким эстрадным семейным бизнесом, и музыкальный шоу-бизнес не является исключением. Вот такая вот постель.

Что касается меня, то музыкальным продюсером я стал довольно поздно, вначале служил в органах внутренних дел, однако после развала Советского Союза все пошло в разнос. Я пробовал заниматься наукой, преподавать, но не сумел терпеть наступивший бардак и ушел из органов. Затем прошли годы, прежде чем я выучился на продюсера и стал вести свои проекты.

Поначалу никаких заметных успехов достичь не удалось, все циркулировало на уровне заштатной сцены в ресторанчике на окраине столицы. Временами я впадал в тихое отчаяние, а когда ушла жена, стало совсем худо. Никто в меня не верил, и я сам в себя иногда переставал верить, это был настоящий ужас, и от этого можно было сто раз сойти с ума. Тем не менее, свеча в моей груди не погасла и чувствуя ее тепло, я не опускал руки.

Так продолжалось до тех пор, пока я не встретил Ивана Рогожина, юркого человечка со связями. Он буквально перевернул мою жизнь и как будто острым лучом разорвал серые будни. Если бы я знал тогда, к каким жутким событиям приведет наше знакомство, то, конечно, с ходу послал бы его ко всем чертям, однако обо всем, наверное, следует рассказать по порядку.

В детстве меня удивляло, что в школе и по телевизору мы уверенной поступью дружным строем двигались в светлое будущее, а на улице не давали проходу выпивохи у магазина и хулиганы в подворотне. Официально внушалось, что, мол, все построено для вас, дорогое наше молодое поколение, но есть еще кое-кто и кое-где у нас порой…

Наверное, поэтому я поступил в высшее учебное заведение МВД, после окончания которого попросился на службу в уголовный розыск. С первых месяцев работы меня поразила беспомощность милиции. Она не имела ни одного учета, способного на самом деле помочь раскрытию преступления. Широко рекламируемая в советских фильмах дактилоскопия на самом деле помогала раскрывать лишь один процент краж, при этом на пополнение и ведение дактилоскопической картотеки тратились значительные средства.

Царила ужасающая текучесть кадров. Все оперативники были завалены бумажной работой, каждый день писали какие-то нескончаемые справки, отчеты, планы на день, неделю, месяц, квартал…

Каждое утро тянулись муторные совещания личного состава, на которых наше начальство интересовало лишь одно, – не дай бог, если процент раскрываемости опустится ниже показателя, спущенного сверху партийными органами. Кураторы из КГБ принюхивались и присматривались к нам, словно мы были чумными, а работники прокуратуры и суда вообще за людей не считали.

Офицеры, прослужившие в розыске более десяти лет, а таких можно было пересчитать по пальцам, имели явные признаки алкогольной зависимости и интеллектуальной деградации. Счастливые исключения имелись, но к этим способным парням, сыщикам, как говорится, от бога, начальство почему-то не благоволило, более того, относилось с опаской.

В общем, советским Шерлоком Холмсом я не стал не потому, что не хотел (очень хотел!). Просто не нужны были советскому уголовному розыску Шерлоки Холмсы. Система усиленно имитировала бурную деятельность, и кто-то наверху, конечно, имел с этого неплохие дивиденды, а нам, рядовым сотрудникам, была уготована участь баранов.

В полной мере осознал я это гораздо позже, а тогда думал по своей наивности, что, наверное, штабам не хватает людей, любящих анализировать, и пошел в науку. Едва я начал учиться, как обрушили Советский Союз, и некоторые мои особо продвинутые в плане держания носа по ветру однокашники бросили к чертям свинячьим свои диссертации и пошли в адвокаты, банкиры и коммерсанты. Один, например, говорю серьезно, стал перегонять КАМАЗы.