Владилен Елеонский - Оберег

После обеда капитан помог мне разместиться в главной каюте, это была превосходно обставленная спальня с королевской кроватью, прекрасным обзором из иллюминаторов и выходом в ванную комнату, которая предназначалась только для хозяина яхты. Каюта имела письменный и компьютерный стол, что для меня было очень кстати. Именно после того, как я увидел свою каюту, я окончательно поверил в то, что моя давняя мечта, в самом деле, сбылась. Отсюда открывался вид практически такой же, как из капитанской рубки, а наверху, на свежем воздухе, были оборудованы солярий и великолепная обзорная площадка, на которой можно было не только стоять, но и сидеть вокруг кофейного столика на удобном опоясывающем диванчике, беседовать, наслаждаться красотой и свежим воздухом, устраивать легкий перекус.

Затем мы спустились на нижнюю палубу, и капитан показал мне шесть довольно милых кают для гостей. Каждая из них имела свою отгороженную от основного помещения отделанную под мрамор огромную душевую. Когда мы спустились в моторное отделение, я с удивлением узнал, что яхта не сбрасывает отходы в море, а перерабатывает их в электричество, которое аккумулирует для своих нужд.

Буквально все на борту было экономично и эргономично, имелась даже своя теплица с овощами и зимний фруктовый сад. Яхта обслуживала себя сама, капитану оставалось лишь наблюдать и в случае необходимости нажимать на кнопки.

Отдохнувшим и посвежевшим я вернулся в порт, подписал все необходимые документы, и изумительное судно перешло в мою собственность. Затем, последовав совету продавцов, я прошел трехнедельные курсы и получил права шкипера. Благодаря усилиям обаятельного Федроса я преуспел в искусстве яхтинга и стал подменять его тогда, когда мне хотелось, или выступал в роли помощника капитана. А затем начались рабочие будни с той лишь разницей, что раньше я встречался с творческими группами там, где придется, а теперь они прибывали в порт Лимасола, и я принимал их на своей яхте, специально подготовленной к творческому процессу.

Яркое солнце, которого так не достает северному человеку, свежий морской воздух, прекрасное питание, основанное на морепродуктах, великолепные виды, все это вкупе делало свое дело. Производительность моего труда увеличилась втрое, а мои песни получили иное ранее неведомое мне дыхание.

Через полгода две песни стали хитами и принесли мне несколько десятков миллионов рублей. Сказалась, конечно, поддержка новых спонсоров, поскольку теперь все мои песни раскручивались по полной программе – на радио, телевидении, в газетах, журналах и Интернете.

Правда, один раз едва не случился скандал. Одна из молоденьких моих звездочек, подвыпив на радостях от сногсшибательного успеха, последовавшего после исполнения ею моей песни на телевидении, попыталась крутануть сладкие шашни с капитаном, однако Федрос остался непоколебим, чем еще больше внушил к себе мое уважение и завоевал еще больше доверия. Он успокоил ее даже не как отец, а как любящий дед, и ей стало стыдно.

Я любил наблюдать за ним, когда он отключал автоматику. Яхтой он управлял буквально одним мизинцем, в компьютерах разбирался так, словно сам их лично собирал, а в компьютерных программах, словно сам их разрабатывал. Еду готовил восхитительно, особенно хорошо ему удавался шашлык из барана, а одну певицу бальзаковского возраста, которой вдруг стало плохо, видимо, сказался тяжелый перелет из Красноярска, он привел в чувство парочкой уколов в ягодицу и вену.

Я чувствовал себя счастливым, или почти счастливым. Конечно, для полного счастья не хватало любви, но у меня был столь негативный опыт семейной жизни, что отсутствие любимой женщины, кажется, нисколько не тяготило, и с некоторых пор мне стало казаться, что, наверное, мой возраст любви канул в Лету.

Случались дни отдыха, и тогда мы выходили на рыбалку не рыбы ради, хотя только что выловленная из моря зажаренная рыбка – это было нечто, а для отвлечения от забот, потому что из месяца в месяц нескончаемой чередой к нам на борт тянулись гости, и я как шахтер уголь выдавал за каждую такую смену несколько песен, а иногда и песенный альбом.

Очень скоро обо мне во весь голос заговорили музыкальные журналы, и раз в месяц обязательно приезжала какая-нибудь чрезвычайно общительная молодая журналистка, надеясь вытянуть из меня жареную новость или некий особый секрет, чтобы хоть как-то позабавить искушенную публику.

Однако самым главным моим секретом было наличие нормальных условий для работы и то, что каждое утро, едва поднявшись с постели, я, не умываясь и не одеваясь, сразу садился за стол и писал все, что приходит в голову, пусть даже откровенную лабуду. Очень часто тексты, которые поначалу мне казались просто ерундой, позже при повторном прочтении вдруг обретали смысл, становились неплохими песнями, а некоторые даже хитами. Вот и весь секрет!

Понятное дело, что такая проза жизни моих журналисток не устраивала, и все, что они в тот период выдумали про меня, пусть останется на их совести. Ничего такого не было! Одна особенно смазливая и ловкая даже смогла лечь ко мне в постель, и, слава богу, что мне удалось отбиться от нее без больших потерь.

Иногда я тихими поздними вечерами стоял на верхней палубе у фальшборта, смотрел на звездное небо, которое в море выглядит особенно сочно, и мне начинало казаться, что все происходит во сне. Свежий ветер ласкал лицо, приводил в чувство и тогда, убедившись, что это не сон, я шептал Вселенной слова благодарности за то, что она заметила меня и предоставила возможности, о которых я так долго мечтал.

Из благостного состояния меня вывел ролик в Ютубе. Всем известный Анатолий Великанов, не так давно вставший во главе загадочного Фонда борьбы с коррупцией и сам себя провозгласивший главным борцом на этой скользкой стезе [что считать коррупцией?], посвятил, как оказалось, моей персоне целых десять минут драгоценного Интернет-ресурса.

По поводу воззрений Великанова я не питал совершенно никаких иллюзий. Он почему-то решил, что средства государства – это средства народа, и, ступив на эту шаткую почву, которая не согласуется ни с одним историческим фактом за все время существования известных науке государств, превратился в демагога и популиста. Поиграть с народными массами в будущего справедливого царя – дело до боли знакомое, кто только не приходил давать народу волю, от большевиков до Стеньки Разина, отличие состояло лишь в том, что Великанов в качестве оружия стал использовать информационные возможности Интернета.

Конечно, обыватель, хрустящий сухариками под пиво перед экраном монитора, услышав о каких-то там миллиардах государственных средств, которые при помощи замысловатых схем выводятся из бюджета неизвестно куда, вскочит как обезумевший фанат на стадионе и заорет, утирая слюнявые губы: