Игорь Кабаретье - Преступление в Гранд-опера. Том второй. Шуба из Сибири

Мадам Крозон оказалась намного менее хладнокровной, чем её гость. Впервые со времени ареста Берты ужасный моряк, и её муж одновременно говорил о ней с некоторой нежностью. Этот человек, буквально проклинавший каждый день свою жену, вдруг, казалось, проявил теперь интерес к судьбе её заключённой в тюрьму сестры. Крозон, между тем, искренне улыбался своей жене, и бедная больная, приученная в последнее время видеть лишь его пышащее угрозами лицо, спрашивала себя, что явилось причиной такого внезапного преображения. Ей было неведомо то, что происходило только что между Крозоном и Нуантэлем, но ей было известно, что судья был дядей этого месье Дарки, которого недавно Берта приводила к нему, и предложившего защитить её от ярости её же собственного мужа. Что-то подсказывало мадам Крозон, что друг дяди должен был быть так же другом и племянника, и что этот капитан, о котором она прежде никогда не слышала, был настроен, как и Гастон, защищать слабых. Но она чувствовала, в тоже самое время, опасность своего положения, а посему не осмеливалась рисковать ни словом, ни жестом. Единственно… только её глаза говорили за неё… а в них была мольба, мольба о помощи. Она внимательно смотрела на Нуантэля и Крозона, пытаясь по выражению их лиц распознать тайну их настоящих намерений.

Нуантэль догадался о тревожном состоянии подозреваемой в измене женщины, которая опасалась наткнуться на какой-нибудь подводный камень на её пути, и изо всех сил постарался её успокоить.

– Мадам, – обратился он мадам Крозон с некоторым акцентом чистосердечности в голосе, который уже успел чуть раньше весьма успешно убедить китобоя отказаться от дуэли с ним, – я действительно знаю месье Роже Дарки, но я, главным образом, связан тесными узами дружбы с его племянником. Я не осмеливаюсь вам обещать, что мои отношения с судьёй позволят мне быть полезными для мадемуазель Меркантур, но я могу вас уверить, что Гастон Дарки и я… мы сильно заинтересованы судьбой вашей сестры, и что мы сделаем всё возможное, чтобы изменить положение, в котором она случайно оказалась.

Такое начало разговора внушило доверие мадам Крозон. Черты её лица успокоились, слёзы радости потекли на её бледные щеки, а губы шептали слова благодарности.

Произнося свои слова капитан с чувством удовлетворения наблюдал за этой переменой. Он изучал мадам Крозон и, поскольку он был отличным физиономистом, то без труда распутал клубок чувств, обуревавших это удручённое сердце. Он понимал слабый и нежный характер этой женщины, буквально видел мельком историю этой сироты, вышедшей замуж за человека, которого она не любила… и не могла полюбить, борясь против его необузданной, страстной натуры, сражаясь с практически полной изоляцией, на которую её обрекла семейная жизнь с китобоем. И тогда мадам Крозон перенесла на свою сестру всю свою нежность и любовь, душевную любовь, которую её муж не смог ей внушить, и наконец, изнемогая от такого существования, она повстречала, вследствие одного из тех редких случаев парижской жизни, Голимина, случая, который сближает два существа, из которых один, кажется, был словно специально создан и рождён для того, чтобы сделать несчастным другого. Она, должно быть, долго сопротивлялась чарам обольщения этого поляка и, однажды, совершенная ею ошибка, ввергнувшая её в пучину страсти, покрыла пеленой её глаза, не позволив увидеть пропасть, к которой эта ошибка её толкала. Затем настало пробуждение, ужасное пробуждение, пробуждение в глубине бездны. Брошенная любовником, повергнув в ужас совершенным ею безумством сестру Берту, она не надеялась больше ни на что, и ожидала только одного – смерти.

– Ребёнок уж точно существует, – сказал про себя Нуантэль, – и мадемуазель Меркантур это было известно… и вполне возможно, что ради того, чтобы его спасти, она могла скомпрометировать себя и, разумеется, для того, чтобы вернуть письма мадам Крозон, её сестры, которая так много сделала для неё в этой жизни, она пошла на бал Оперы. Мадам Крозон не может проигнорировать тот факт, что Берта пожертвовала собой ради неё, и в результате она оказалась перед этой ужасной альтернативой – или позволить осудить свою сестру французскому правосудию, или отдать своего ребёнка в мстительные и беспощадные руки мужа, который, бесспорно, был способен его убить. Драма с таким сюжетом, как этот, имела бы, безусловно, не менее ста представлений в каком-нибудь бульварном театрике, так что именно на меня падает забота о том, чтобы привести ситуацию к развязке, которая бы удовлетворила весь мир. Что же, приятная задача, на самом деле! Имейте в виду, таким образом, что никогда не следует пренебрегать друзьями! И, чёрт побери, не стоит забывать о Дарки, который успешно затащил меня в этот тупик! Однако, необходимо, чтобы я распутал этот клубок противоречий, этот самый настоящий лабиринт, в который мы все забрели, и у меня для этого нет другого средства, кроме как доказать, что это маркиза де Брезе убила Джулию. Когда судья её задержит, он, соответственно, должен будет отпустить мадемуазель Меркантур, не требуя, чтобы она ему рассказала о том, что собиралась делать в ложе Парижской Гранд-Опера, и главным образом, не затрагивая домашнее хозяйство Крозона. Именно против маркизы необходимо направить все усилия и действия, чтобы спасти обеих сестёр и, так как морской волк окончательно успокоился, мне здесь больше делать нечего.

– Мой друг, – в это время с теплотой в голосе произнёс моряк, – я вас благодарю за то, что вы пришли на помощь моей невестке. Я мог считать, что она была виновна в тех событиях, что случились в последнее время, но был бы, между тем, очень счастлив, если бы Берта оказалась невиновна и, благодаря вам, я не безнадёжен больше в надежде снова увидеть её. Вы творите чудеса… радость возвратилась только что в мой дом… и это именно вы вернули её нам.

Нуантэль подумал тотчас же:

– Вот человек, который умирает от желания броситься к ногам своей жены и рассыпаться в извинениях перед нею. Все мужья одинаковы, стоить им подбросить робкую надежду на всё ещё тлеющую любовь их супруги. Ну что же, один прелестный результат своих усилий я уже получил, но при этом не испытываю ни малейшего желания присутствовать при сцене примирении супругов и мне совершенно необходимо сообщить присутствующим о моей отставке, после чего громко ответил Крозону: «Мой дорогой, это вам я обязан, так как вы были так любезны и представили меня мадам Крозон, вашей супруге, и я надеюсь, что она мне позволит ещё не раз вернуться в ваш дом, что будет означать возможность чаще вас видеть, но поскольку хозяйка дома сейчас больна, я собираюсь откланяться и проститься с нею, умоляя вас полагать, что я полностью в её и вашем распоряжении.»