Леонид Корычев - Отступники

Ни один мускул не дрогнул на лице Безымянной, казалось, больше озабоченной изучением домов вокруг нас. Альбатрос скрестил руки, свесил голову на грудь и впился своими хищными глазками в спину Скота. Мы с Кобельком торжественно гоготали и злорадствовали.

– Тебя за ноги подержать? – любезно спросил я.

– Лучше дверь подержите, – донеслось снизу.

Принуждённым аристократическим жестом Кобелёк брезгливо дотронулся до холодной поверхности металла и тут же поморщился, ибо его рука была безнадёжно испачкана.

– Спасибо, – кряхтел Скот.

Дело, к которому, пожалуй, никто, помимо Скота, не питал интереса, явно затягивалось. Бравый ремонтник вымазался в смеси машинного масла и пыли по локоть. Никакой иной поддержки, помимо моральной, я оказать ему не мог. Исходя из этого, я ставил под сомнение целесообразность своего нахождения между двух помоек, одной железной, а другой химико-органической.

Выступить в составе авангарда со мной неожиданно вызвалась Безымянная. Я уже не надеялся достать билеты на приемлемые места, а просто хотел купить то, что осталось. Вдвоём мы отправились на промысел, оставив Скота на попечении необходимого числа рук, дабы помогли ему, и ртов, дабы было с кем поболтать.

– Скот – идиот, – в своей необыкновенно «эмоциональной» манере брякнула Безымянная, стоило нам чуть отдалиться.

– Ой ли? – недружелюбно скосил я взгляд в её сторону. Мой язык не щадил никого из близкого окружения, а тем более за его пределами. Отношение к посторонним, нарушающим мои исключительные права на метание грязи в друзей, было резко негативным.

– Я подумала, тебе будет интересно знать, что я разделяю твою точку зрения.

– Я предполагал в тебе наличие мыслительной способности, но впервые она проявлена тобой так открыто. – Безымянная собиралась что-то сказать, но я перебил её. – Кстати, я абсолютно уверен, что тебе ещё не доводилось слышать, как кто-нибудь из нас называет Скота подобным образом.

– Нет, не доводилось. Вывод напрашивается сам собой.

– Напрашивается. – Что я мог возразить? Действительно, напрашивается.

– Так чем ты недоволен?

– Плагиатом. Скот не испытывает нехватки людей, обращающихся с ним будто с полоумным, в их стане не предвидится вакантных мест в ближайшее время. Расширение штата – опция, рассмотрению не подлежащая, – деловито заявил я.

– Хм, – таинственно умолкла Безымянная.

Пяти мест рядом не оказалось. Руководствуясь планом зала, я заботливо выделил самое неудобно расположенное кресло Скоту. Паршивость оставшихся четырёх была примерно одинаковой. Два располагавшихся рядом места были зарезервированы под Кобелька и меня. Безымянную и Альбатроса пришлось сажать поодиночке на некотором удалении друг от друга.

Откровенно признаться, я сам до конца не понимаю своих мотивов, когда дело доходит до посещения кино. Видимо, это трибьют остаткам затухающего во мне стадного чувства. Я никогда не читал рецензий, не спрашивал чьих бы то ни было советов, прежде чем пойти на фильм. Изредка обсуждал я ранее просмотренное. Случалось такое обычно в новой компании при необходимости поддержать разговор.

Переваривая очередную картину, я всё время невольно вспоминал Скота. Он страдал тяжелейшей формой синдрома поиска глубокого смысла, заставлявшего меня радоваться запрету на продажу в стране огнестрельного оружия, иначе я пристрелил бы беднягу, избавив его тем самым от столь несуразных логических построений, коими он донимал нас всякий раз после финальных титров.

Альбатрос воспринимал все фильмы критически, но молча. Кобелёк на протяжении сеанса поглощал, убегал метить территорию, возвращался с новым пластиковым стаканчиком, блаженствовал некоторое время, потом страдал и убегал вновь.

Вокруг Безымянной мистическим образом возникла мёртвая зона. Впервые я видел людей, добросовестно отключавших на время просмотра мобильные телефоны, стоило только Безымянной сфокусировать свой взгляд на ком-то. Схожий эффект подавления стадного поведения взгляд оказывал на жующих, кашляющих, блеющих и ржущих. Всякая тварь стремилась отпрянуть от Безымянной, будто от источника огня. Она в считанные минуты выдрессировала окружение в радиусе пяти метров от себя, не прилагая к тому особых усилий. Это меня позабавило куда больше самого фильма. Бедняги даже не смеялись со всем залом, постоянно пребывая в каком-то молчаливом напряжении.

Превыше всего я ценил в любом фильме реалистичные спецэффекты, а не такие, где поезд врезается на полном ходу в едущий навстречу пикап, а затем, сойдя с рельсов, взмывает ввысь на манер реактивной ракеты. Водитель пикапа, естественно, выживает. Смотрится такое эффектно, но попахивает Скотом Томасом.

Остросюжетные ленты про приступ аппендицита в вагоне застрявшего под землёй поезда с вытекающей отсюда моральной дилеммой навевали на меня тоску. Драмы о тяжёлом положении императорских пингвинов в тайном концентрационном лагере Северной Кореи, а также о сверхсекретной спасательной операции принуждали недоумевать.

Ближе к концу, конечно, выяснятся благие намерения корейцев, пытавшихся привить вымирающим пингвинам геном курочки для увеличения плодовитости. Пусть уж сразу по шестьсот-семьсот яиц в день несут, чего уж там! Моральная дилемма в этом случае приведёт к тому, что главный злодей в конце скажет: «Мы должны выполнить приказ, Джон!» «Я не могу этого допустить, Бил! Пингвины будут жить!», – ответит протагонист, в финальной схватке из последних сил побеждающий противника коварным выкручиванием соска.

Предложенный сценарий многофункционален. Это может быть боевик, описанный выше. Может быть фильм ужасов, если эксперимент пойдёт не так и прибывшие на место коммандос обнаружат изглоданные трупы учёных. События могут разворачиваться как в «Роковых яйцах», тогда это будет уже фильм-катастрофа. По вкусу можно приплести сюда инопланетян с их технологиями и получить фантастику. Можно порадовать любителей психологических триллеров, душераздирающе рассказав о сошедших с ума учёных, работавших над экспериментом. В любом случае спасать кого бы то ни было вполне реально отправить сборище девиц в обтягивающих костюмах и мужиков в нижнем белье поверх трико, объединённых в какую-нибудь лигу. Да, чуть не забыл, всенепременно добавить надпись: «фильм основан на реальных событиях».

Из такой белиберды получится даже фэнтези. Достаточно хотя бы части пингвинов оказаться из параллельной вселенной. А коль один из учёных окажется зоофилом и влюбится в своего подопытного, то при наличии у первого жены и детей мы получим любовную драму. При наличии жены и детей ещё и у второго, а также открыв хотя бы у одного из действующих лиц тайную гомосексуальную связь с другим работником объекта, мы получим «Оскар» за лучший фильм.