Леонид Корычев - Отступники

Думаю, в Млечном Пути число звёзд окажется наименьшим ежели сравнивать его с количеством увлечений Скотобазы. Путь образования, жизнедеятельности и смерти длинною в миллиарды лет они проделывали значительно быстрее скорости света. Были и исключения. Скот умел играть на пианино, трубе, гитаре, волынке, варгане, флейте, контрабасе, активно ходил на тренировки по футболу, гандболу, баскетболу, волейболу, хоккею, фигурному катанию и бог знает чему ещё. При этом фактически он не мог извлечь ни из одного вышеперечисленного музыкального инструмента сколь-нибудь приличный звук, с этой задачей, как ни странно, даже лучше справлялся любой, впервые взявшийся за инструмент.

Наряду с сомнительными музыкальными успехами спортивные достижения вызывали не меньше вопросов. Он постоянно пребывал на какой-нибудь тренировке, но никому никогда не доводилось видеть его среди участников тех или иных турниров. Поддержанию спортивной формы его бурная деятельность абсолютно не способствовала. Имея привычку пихать в себя минимальное количество здоровой пищи, Скот финансово обогащал передовых разработчиков и производителей разнообразной пищевой химии. Это обернулось наличием уже к двадцати трём годам излишних жирообразований в области живота.

Вопросами конкретизации поставленной цели Скот не интересовался, по причине этого проблематично сделать вывод о его достижениях или их отсутствии. Проекты у него были всегда грандиозны, а сквозь жизнь лейтмотивом звучали абстрактные «надо всё попробовать» и «надо интересоваться всем». А теперь возьмите и выверните обе эти аксиомы наизнанку.

Первое ещё было меньшим из двух зол. Люди с такой установкой нередко излишне самозабвенно придаются саморазрушению. Под «надо всё попробовать» подразумевалась обыкновенно очередная старческая затея. Имея в такие моменты значительное сходство со страдающими болезнью Паркинсона, Скот принимался топить пряник в чае. Получив из него жидкую массу неописуемого цвета, он не завершал эксперимент. Мог навернуть в ту же ёмкость лапши из пакетика, бросить туда сыр, шоколад, мёд, а потом сделать себе бутерброд из всего этого, приправив получившееся кетчупом да майонезом. Полагаю, что именно из «надо всё попробовать» вытекали бесконечные озвучивания никогда не осуществлявшихся чаяний. Лучше Скота во плоти иллюстрации к картине «я умею всё, но я ничего не умею» вряд ли возможно сыскать.

Со второй аксиомой «надо интересоваться всем» дела обстояли много печальнее. Сама по себе в исправно работающих мозгах она со временем может преобразоваться в увлечение конкретным научным направлением. Скот избрал себе кумиром не великого учёного или философа, чьи труды не утрачивают актуальности сотни лет, а непонятного, не приспособленного к жизни асоциального уродца, прославившегося своим спором, что он никогда не женится, даже больше, чем теми книгами, которые он прочитал. Набив свою голову сухими фактами, кумир был не в состоянии изобрести ничего нового. Загадив свою квартиру, ни сделав ни одного открытия, он частенько мелькал на телеэкранах, комментируя без разбора всё подряд. И у этой личности при желании можно было бы чему-то научиться.

Скот так и не прочитал ни одной книги, зато свои безграничные знания он ежедневно выуживал из сайтов вроде «пипикака точка ру», а также из прочих интернет сборищ латентных маргиналов. Почерпнутая информация никоим образом не стыковалась с возникающими реальными проблемами.

Никогда не забуду, как он устроил у меня короткое замыкание со взрывом, перекрутив свисающую с потолка кухни люстру. Задача подсоединения двух торчащих проводков к новому патрону отчего-то оказалась невыполнимой. Схватившись за голову, я с ужасом молча наблюдал, как он пытается выяснить, который из этих проводков плюс, а который минус. Мои слова он как всегда игнорировал. Потом он принялся звонить знакомому электрику. В итоге Скот всё равно оказался бессилен.

Из Скота, как из чёрной дыры, не мог вырваться свет. Он являлся средоточием умопомрачительного объёма шуток и анекдотов самого низкого качества. Я никак не мог понять, воспитан ли он дурно или вообще никак не воспитан. Всего несколько минут уходило у Скота, чтобы повергнуть кого-то в шок своей бестактностью.

В два года для человека нормально садиться на горшок, а потом со спущенными штанами, а иногда и с горшком в руках бежать к маме, которая, заботливо удостоверившись в приемлемости объёмов и качества проделанной работы, ласково погладит по голове. Скот, живущий вот уже третий десяток, так до конца и не смог перебороть в себе инфантильность. Вообще, всё, связанное с горшком и пищеварением, Скот схватывал чрезвычайно быстро. Мы всячески старались наставить его на путь смены вульгарной манеры держаться в обществе, но безуспешно. Много чего ещё можно добавить к такому колоритному образу, но на данный момент целесообразность этого сомнительна.

– Поехали в кино, – это единственные, внятно произнесённые, разобранные мной слова Скота, послышавшиеся из трубки.

– Да запросто. Поедем вчетвером.

– Вчетвером? А кто ещё?

– Маленький Инфантильный Кобелёк и таинственная незнакомка.

– А кто таинственная незнакомка?

– У тебя будет возможность лично задать этот вопрос. Ну, так что, тебя ждать часа через четыре? – Скот действительно имел дурацкую привычку утверждать одно, а делать обратное. То есть мог обещать быть через некоторое время, а в итоге не приехать вовсе. Из трубки послышалось недовольное цоканье.

– Давайте собирайтесь, я за вами через час заеду.

Раньше подобное не вызвало бы во мне и намёка на удивление. Причина этого проста. Некогда мой непутёвый друг ездил за рулём другой машины. Дешёвой, зато куда более удобной и надёжной. Затем ему взбрело в голову избавиться от неё, купить дереликтовую модель, коих в мегаполисе не более тридцати штук. Сообразно всяким его затеям покупка являлась контрпродуктивной. Средство передвижения стало менее вместительным, а посему значительно уступало исходному по удобству. Всё это ещё можно было объяснить специфическими вкусовыми предпочтениями. А вот объяснить, зачем менять то, что работает, на то, что девять месяцев в году стоит в гараже и ждёт запчастей для ремонта, можно только воспалением мозга.

Ко всему прочему стоит добавить полную непредсказуемость автомобиля. Случалось, что тормоза отказывали без видимой причины на скорости, далеко за сто километров в час, а через несколько минут начинали работать опять сами собой. Толком не отремонтировав одну едва живую железяку, Скот уже намеревался купить другую, не менее конченную.

Как я говорил, за подобными пертурбациями уследить было крайне сложно, а ещё меньше они подлежали логическому объяснению.