Мария Фомальгаут - Часы, намазанные на хлеб

Говорю:

– Осталось немного.

Из горла вырывается хрип, сам пугаюсь своего голоса.

Парень оборачивается:

– Что?

– Немного осталось… километра два…

Парень скрипит зубами. Парень… не нравится мне этот парень, очень не нравится, какой-то он… на человека толком не похож.

На человека…

…не похож.

Спину прошибает холодный пот.

Вот оно.

Началось.

Понимаю, что хозяин включил луч.

А хозяина зовут Коган.

– Ну что, друг мой, спешу вас обрадовать… луч ваш работает.

Неумело рапортую:

– Рад стараться.

– Отлично… читали, да? – Коган протягивает мне сложенную газету, – вот… бойня в Забугорске, в маленьком уральском городке жители перебили друг друга…

Пол хочет уйти у меня из-под ног, еле успеваю поймать.

– Ничего себе… так вы… зачем мне луч заказали… чтобы…

– …а вы как думали. Оборонка проплатила. Вот что, вы человек смелый… со мной поедете, посмотрим, что там, и как.

Тогда я даже не смог возразить ему, послать его куда подальше.

Тогда…

Кап…

Кап…

Кап…

Кап…

Туннель поднимается, резко сворачивает вправо, значит, скоро и выход. Мы его не видим, потому что сейчас ночь, ладно, ночью в лесу как-нибудь не пропадем, а там…

Да.

На земле семь миллиардов человек, как-нибудь затеряемся.

Смотрю на двух тварей передо мной, вздрагиваю от каждого их шага, от каждого жеста, когда это они успели превратиться из людей в черт знает что, они сами-то не замечают, как они выглядят… нет, ничего не замечают, идут, взявшись за руки, он ей отдал свою куртку, чтобы не замерзла.

Отчаянно пытаюсь объяснить себе, что это люди, люди, чёрт побери, люди, а не что-нибудь, что мне мерещится.

Не объясняется.

Вспоминаю, как я их видел, когда они были людьми, то есть, что я говорю, когда я видел их людьми.

Киваю девушке:

– Раздевайтесь.

Девчонка оторопело смотрит на меня:

– К-как… при вас?

Спохватываюсь:

– Ну, я отворачиваюсь, всё, всё… и туда ложитесь… в томограф…

Осторожно вытаскиваю ножичек, осторожно думаю, если эта тварь обернется, полосну ножом по горлу…

Отчаянно вспоминаю.

Коган спрашивает:

– Ну что… обнаружили что-нибудь?

– Пока нет… смотрю на парочку эту, показатели все в норме…

– Гхм… ну ладно, завтра вскроете их.

Меня передергивает:

– Они что… умерли?

– Нет ещё. Вы их сами убить можете?

Хочу сказать нет, тут же понимаю, чем это кончится, отвечаю:

– Сделаю.

Кап…

Кап…

Кап…

Кап…

Просвет в глубине туннеля.

Чувствую, как безумие постепенно начинает отпускать, нелюди впереди меня становятся чуть больше похожи на людей. Вот это самое страшное, когда становятся почти-почти похожи, мозг окончательно сходит с ума, не понимает, кто перед ним, человек, или кто.

Вспоминаю.

Вхожу в комнату, два тела расплетаются, с ненавистью смотрят на меня, парень уже готовится послать меня далеко и надолго, астучатьтебянеучили…

Не даю ему опомниться:

– Собирайтесь. Пойдёмте. Быстро.

– К-куда?

– Бежать отсюда надо… скорее одевайтесь, и пошли уже…

Парень смотрит на меня осуждающе:

– Ты бы вышел, дай девчонке одеться-то…

Выхожу. Даю девчонке одеться. Отчаянно соображаю, как я их отсюда поведу, через заброшенный туннель метро, или я еще не насколько сошёл с ума…

Выходим из туннеля в моросящий дождь.

Сжимаю лезвие, чувствую, если эта тварь обернется, не удержусь…

Тварь оборачивается.

– Ну, спасибо, выручил нас… тебе-то за это ничего, бошку не оторвут?

Лезвие.

У меня в руке.

А потом я наброшусь с ножом на девчонку, она первая обернулась, а парень это увидит, и кинется защищать, я уже знаю, он под нож кинется её защищать, и мы с ним сцепимся, потом будем лежать в лужах собственной крови, я ещё успею увидеть, как девчонка обнимает парня, впивается губами ему в губы, парень торопит девчонку, беги давай, беги, пока не заловили тебя. Потом у меня всё померкнет перед глазами, или наоборот, будет яркая вспышка, не знаю, ни разу ещё не умирал.

Так будет.

Я уже знаю, что так будет.

Впрочем, не обязательно. Впрочем, есть у нас ещё один шанс, совсем крохотный шансишко, но есть…

…если Коган отключит луч.

Скажете, черта с два он отключит луч? Вот я тоже так думаю, что черта с два. Но может быть, и отключит, если успеет прочитать мой последний…

ОТЧЕТ

Довожу до Вашего сведения, что можно совершенно не беспокоиться о том, что во время боевых действий повторится история с Зауральском, и кто-то останется в живых. Я совершенно точно установил, что выживание двух экземпляров, А (ж. пол) и Б (м. пол) – это редчайшее исключение. Я бы сказал, что такие вещи случаются раз в тысячу лет…

Ближе к вечеру город снова расправляет свои щупальца. Город. У города нет названия, нет имени, никто не дал ему такового при создании, потому никто его не создавал.

Город просыпается ближе к заходу солнца, выпускает длинные улицы, насколько хватает глаз. Ждет одиноких путников, заплутавших, сбившихся с пути, не доехавших до дома. Три девчонки останавливаются перед городом, а давайте в город махнём, да ну, страшно, да чего страшно, брешут всё, ничего там страшного нет. Мужчина едет по дороге, бак почти пустой, – сворачивает в сторону города, надеется добраться до ближайшей бензоколонки, и сразу же вернуться.

Одинокий путник спускается с холма. Сегодня он далековато ушёл от дома в маленьком городке, он не видит свет окон своего дома, – два окна внизу, где холл, два сверху, где спальня отца и его комната, одно в мансарде, где живет сестренка.

Он не видит окон своего дома.

Даже если он заберется на самый высокий холм или самое высокое дерево – он не увидит огней дома.

Путник обходит город стороной. Уже темнеет, и в тесу оставаться небезопасно, но путник предпочитает заночевать в чаще леса, нежели идти в город. Он обходит город стороной, уже готовится уйти совсем – когда…

…нет, показалось.

Нет, не показалось, не померещилось – он слышит там, за углом, голос покойной матери.

Он спешит. Бежит в переулок, в другой, в третий, ищет мать – не находит. Он уже готов повернуть назад, когда видит, как в толпе безликих прохожих мелькает белая собачка, точно такая же была у него в детстве. Он спешит за собачкой, Чапа-Чапа-Чапа, на-на-на, но через минуту уже не может сказать, была это собачонка или отблески реклам.

Девушка спешит по лабиринтам города, ищет выход. Она уже знает – этот город бесконечный, и выхода нет, но всё-таки отчаянно жаждет выбраться.

Он поворачивает назад – и понимает, что не помнит, где это – назад, он сворачивает в переулок, понимает, что это не тот переулок, и улица не та, и город… а вот город тот самый, бесконечный, запутанный сам в себе…