Мария Фомальгаут - Часы, намазанные на хлеб

Тянется серой полосой поток машин.

Город наводит новые мосты и разводит старые мосты, – люди ничего не замечают, сворачивают в новые лабиринты. Девушка спешит, перебегает дорогу, она опаздывает, ей надо успеть, она не помнит, куда – но надо успеть. В изнеможении прислоняется к стене дома, прикрывает глаза. Приходят воспоминания – случайные, отрывистые, почти забытые, маленький городок, крохотный дом в два этажа, стайка сестер, горячий шоколад по утрам в воскресенье, ванильные пончики…

…гудок автомобиля подбрасывает девушку, она спешит, торопится, боится опоздать…

Город окончательно просыпается, разбуженный гудками. Путает улицы и переходы, путается сам в себе, сводит и разводит людей.

Путник спешит, – он еще не верит себе, что заблудился, бесповоротно, безнадежно. Он уговаривает себя не паниковать, ищет выход – методично, аккуратно, хотя уже понимает, что в этом лабиринте не работают никакие правила. Чтобы придать себе сил, он вспоминает дом, какие-то моменты, самые живые, самые приятные, из юности. Воскресное утро, какой-то праздник, он с родителями и сестренкой едет в соседний городок, за тридевять земель, на свадьбу к каким-то родственникам, седьмая вода на киселе. Молодых осыпают цветами, жарится мясо, дымятся угощения, юная девушка сидит в конце стола, пьет горячий шоколад, отводит взгляд, если на неё посмотреть, а если не смотреть, сама глядит украдкой…

Он вспоминает. Сжимает кулаки, вспоминает с тихим отчаянием. Как потом спрашивал у отца недели через две, а кто была та девушка, отец пожимает плечами, ты про кого говоришь, я там и не знаю половину…

Полночь рассыпается боем часов.

Город волнуется, город торопится – до рассвета осталось не так уж и много, летние ночи короткие, а надо так много успеть. Путает мосты, улицы, перекрестки, гонит, гонит людей по кругу, подгоняет непонятной тревогой…

Какая-то женщина видит выход из города – в каких-то двух шагах, спешит туда, краем глаза видит в витрине сумочку, давно мечтала себе сумку приличную взять, спешит туда, – захлопывается дверь магазина маленьким капканом.

Девушка спотыкается, ломает каблук – некогда остановиться, надо спешить, непонятно куда, но надо спешить. Старается вспомнить хоть что-нибудь, чтобы не было так страшно – прошлое ушло, остались отдельные воспоминания, самые сильные, – воскресный день, чья-то свадьба, безусый юноша в конце праздничного стола…

Небо чуть светлеет.

Город спешит.

Девушка чуть не попадает под машину, испуганно сворачивает на соседнюю улицу, бульвар имени годовщины чего-то там…

Он с трудом сохраняет самообладание, с трудом заставляет себя идти по городу, именно идти, а не бежать сломя голову. Впереди маячит бульвар, он мельком читает название, – бульвар годовщины чего-то там…

Что-то мелькает между домами, путник оборачивается, не верит себе – бескрайнее поле, там, за домами, выход, выход, выход-выход-выход…

Человек бежит – из последних сил, которые еще остались после безумной ночи.

Город злится, город сдвигает дома, город путает улицы…

Человек бежит…

Город сдвигает стены…

…человек проскакивает в узкий проход между стенами, падает в траву.

Светает.

Еще не рассвет, еще так, светает слабёхонько-слабёхонько.

Девушка замирает на площади под фонарями. Зачем-то она спешила сюда, вспомнить бы ещё, зачем…

Город молчит, не подсказывает.

Город не умеет говорить.

Путник спешит к родному городку, уже видит свой дом на окраине, свет в окне мансарды, сестренка не спит, волнуется. Он поднимается на крыльцо, оглядывается назад, старается унять непонятную тревогу, так и кажется, что что-то потерял, да не что-то, а вот, нож, подарок отца, ох, огорчится отец… хотя нет, тут не в ноже дело, а…

…чёрт его пойми, в чем.

Он открывает дверь резным ключом, исчезает в доме.

Девушка спешит по улице, обгоняет саму себя, ищет что-то, сама не знает, что…

Город скрежещет невидимыми зубами, упустил, упустил, чёрр-р-т, упустил.

Ничего…

Может, следующей ночью повезёт.

Город сворачивает щупальца, засыпает…

Первый рассказчик.

Кто-то трогает меня за плечо. Ускоряю шаг.

Он хочет что-то сказать. Он. Не вижу его лица в полумраке под гаснущим фонарем. Сжимаю зубы, ну щас начнется, молодой человек, а на проезд не дадите…

Пожалуйста… прочитайте мою книгу.

– Что?

– Прочитайте мою книгу. Пожалуйста.

Настораживаюсь. Какой-то новый способ отнимать деньги, новый и изощрённый.

Спрашиваю:

– Почем?

– Что вы, что вы, – он машет руками, – я ничего с вас не возьму… просто… прочитайте… пожалуйста…

Беру из его рук тонкую книжицу, зачем-то говорю:

– Спасибо.

– Нет-нет, вы при мне прочитайте… это очень важно… чтобы прочитали…

Вспоминаю какие-то заговоренные книги и проклятия. Спрашиваю:

– А… в чем дело-то? Нетленку написали?

– Да нет… просто… понимаете… говорят, каждая книга должна найти своего читателя… так может, вы он и есть?

Фыркаю:

– И многих вы так опросили?

– Человек двести.

Присвистываю:

– Двес-ти?

Накрапывает дождь, смотрю на книгу у себя в руках.

– Хорошо… пойдемте куда-нибудь под крышу…

Раскрываю книгу…

…нет-нет, это еще не история.

Это только предыстория.

История будет потом.

Второй рассказчик.

Десять лет спустя.

Раскрываю книгу.

Традиция такая.

Спрашиваю у человека, сидящего напротив меня:

– О чем ваша книга?

Тоже такая традиция.

Сидеть напротив друг друга.

И спрашивать.

Сегодня все меняются книгами. И стар, и млад. Говорят, движение даже перекрыли, или наоборот, дополнительные маршруты пустили. И выходной для всех сделали, или, наоборот, на работе всех задержали. Даже в школах занятия отменили, или, наоборот, согнали всех в школу, даром, что каникулы… короче, тот ещё переполох в городе.

А как же.

Традиция же.

Спрашиваю у человека, сидящего напротив меня:

– О чем ваша книга?

Он начинает рассказывать:

Понимаете… есть некая цивилизация…

…стоп-стоп, это уже не второй, а третий рассказчик получается.

Итак:

Третий рассказчик.

(И да, это ещё не история, это только предыстория)

Есть некая цивилизация… некий мир, в котором никто не убивает друг друга, нет понятия убийства в принципе. И не только среди разумных созданий. В этом мире вообще никто никого не убивает. Никто и никого.

Скажете, так не бывает?

Ну да.

Не бывает.

Это же книга.

Понимаете, в глубокой древности в первозданном море появились два вида… животных? Нет, животных тогда ещё не было. Два вида… биологических… один из них питался солнцем, глиной какой-нибудь, землей там… а второй был хищник.