Томаш Пациньский - Линия огня

Она чуточку помялась, тряхнула головой.

- Нет, не мог, - тихо добавила она. – Уж лучше иди и хорошенько перевяжи ногу, насколько я разбираюсь, тебя покусало что-то мохнатое и вонючее. А я сделаю кофе.

И она направилась в кухню. Дед Мороз какое-то время еще постоял с не самым умным выражением на лице посреди прихожей. Только лишь когда из кухни дошел шум электрического чайника, он тихонько ругнулся и отправился в ванную.

  

Дед сидел на унитазе со спущенными до щиколоток штанами. И он злился, в наибольшей степени – на самого себя. И размышлял, ну что его заставило врать. Ведь Ягода ни во что не вмешивалась, что бы он ни делал. Самое большее, неодобрительно молчала.

Ну, правильно, меланхолично подумал он. Молчала. А он в подобного рода ситуациях безнадежно терялся. Он бы предпочел, чтобы она осыпала его упреками, даже если бы поскандалила. Тем более, с ней случалось, что замолкала ни с того, ни с сего, без какой-либо видимой причины. Во всяком случае, без такой, которую он мог бы усвоить своей мужской логикой.

Поначалу, как правило, Дед размышлял, ну вот что, черт подери, ее снова укусило. Ну понятно, у бабы либо месячные, либо перед, либо после. И всегда жить просто невозможно. Но, и тоже обычно, быстро приходило чувство вины. Снова он что-то сделал не так.

Тогда он извинялся, просто так, на всякий случай. Что, как правило, заставляло Ягоду злиться еще сильнее.

Дед тяжело вздохнул. Чуждая нам раса, подумал он, и к тому же ведьма. Нет, мужик тут ничего не вшурупает, надо переждать.

Он протянул руку к бинту, пропитавшемуся уже засохшей кровью и криво прилепленному к щиколотке. Оторвал кусочек пластыря, легонько потянул и прямо зашипел от боли, морща брови.

Мороз минутку посидел, не двигаясь, раздумывая над тем, а не было бы лучше отмочить эту дрянь, тогда отойдет полегче, во всяком случае, без вырывания волос. Но ему хотелось как можно скорее вернуться к Ягоде, он знал, что та ждет, что в постель без него не вернется.

Он представил Ягоду, сидящую на кресле, поджав ноги под себя. Исходящие паром кофейные чашечки на низком столике. Отсвет ночника на ее волосах цвета воронова крыла. Мороз отряхнулся. На миг, в воображении, он представил и ее лицо. Печальное, как обычно в последнее время, когда Деду удавалось украдкой поглядеть на нее.

- Тьфу, на собаку сглаз… - буркнул он про себя, после чего повернулся и сунул руку за бачок-компакт.

Какое-то время он выщупывал, пока не почувствовал под пальцами знакомую форму угловатой бутылки. Вытащил ее, поднял под свет, встряхнул. Какое-то время приглядывался, как маслянистая жидкость стекает по стенкам, словно хороший коньяк.

С одной лишь разницей. Хорошие коньяки, как правило, синими не бывают.

Мороз вытащил из бутылки стеклянную пробку, украшенную фигуркой, тоже стеклянного, белого медведя. Тщательно отложил ее на умывальник, чтобы, не бай Боже, не разбить. И потянул хороший глоток.

Прокашлялся, переждал немного, пока полярные медведи не заплясали в жилах. Тут он наклонился, взял пластырь и оторвал одним рывком. И при этом даже не скривился. Старое, времен еще Афгана, присловье гласило, что после глотка одеколона "Белый Медведь" человек способен смеяться, даже когда душман наматывает его кишки на барабан от колючей проволоки. В этом, похоже, было легкое преувеличение, но восьмидесятиградусный спирт, чтобы никто не догадался, подкрашенный и названный одеколоном, свое делал.

Мороз сделал очередной глоток, последующий отлил на ладонь, хотя жаба его и душила, когда понапрасну тратил бесценную жидкость, достать которую становилось все сложнее. Дед протер ранку на щиколотке.

Защипало. Маленькие, сложенные в два полукруга дырочки вновь начали кровоточить.

Мороз поднялся с унитаза и начал раздеваться. Он решил принять душ. Ягода была права, его и вправду укусило что-то гадкое и мохнатое. Перед тем, как открыть кабину душа, Мороз тщательно спрятал бутылку одеколона в тайнике за бачком.

Очередное действие, в отношении которого он совершенно не знал, зачем так делает. Ягода в отношении его привычек никогда не сказала ни слова. Тем не менее, у него сложилось впечатление, что при ней нечего афишировать манеры родом прямиком из роты спецназа.

Мороз был уверен, что ведьма знает эту маленькую, стыдливую тайну. И теперь снисходительно позволяла проявляться мелким чудачествам. Дед нахмурился. Может потому и пришла неприятная мысль, что маленькие чудачества лучше больших.

Твердые, горячие струи барабанили по пластиковым стенкам кабины, врезались в кожу. Дед намыливал волосатую грудь, глядел вниз, на розоватую воду, которая кружила в канавке и исчезала в сливном отверстии.

На сей раз под душем он не напевал.

  

Ягода сидела, как Дед и предполагал, подвернув ноги под себя. Он подошел к ней, склонился и поцеловал. Погладил босые стопы.

- Выпей кофе, - сказала та. – Продезинфицировал?

Дед взял свою чашку, какое-то время подержал ее в обеих ладонях, как будто бы желал согреть руки. Кивнул.

- Это хорошо, - легонько улыбнулась Ягода. – Знаешь, если бы ты был обычным человеком, я бы сказала, что тебе нужна серия весьма болезненных уколов. А ты не такой, не взбесишься. Немного поболит и перестанет.

Дед Мороз вытянулся на втором кресле. Ягода была права, уже было больно. А помимо всего – он ужасно устал. Ему просто хотелось посидеть, помолчать. Радоваться ее присутствием. Только она этого не позволила.

- Ты извини, но это было на сей раз? – спросила ведьма. – Гоблины? Или, может, гремлины?

Ягода выбила сигарету из начатой пачки, прикурила. Выдула клуб дыма в сторону небольшого ночника.

- Предполагаю, что это нечто небольшое, раз не вырвало тебе ногу из задницы.

Мороз искоса быстро глянул на Ягоду. Ведьма нервничала, как никогда ранее. Или же она попросту злилась.

- Можно мне закурить твои? – Дед потянулся за пачкой, не ожидая ответа. – В то я свои оставил…

- Да пожалуйста. – Ведьма не дала Деду закончить. Ей было понятно, что он просто хочет потянуть время.

Как-то раз они уже почти что поссорились. Дед прекрасно осознавал, что ведьма считает из с Матильдой миссию детской и никому не нужной. Дискутировать он даже и не пробовал. Ягода тоже не рвалась к этому. Может быть потому, что если бы не их миссия, ее самой давно уже не было бы в живых. Даже ведьма не способна жить с 9-миллиметровой пулей в голове. Но Дед чувствовал еще и то, что она настроена против, как назвала их, правда – всего лишь раз, глупостей. А потом она даже говорить не желала на эту тему, хотя Мороз неоднократно пытался вызвать ее на откровенность. Ему казалось, что сможет убедить Ягоду.

Когда он и сам уже закурил, женщина, ожидающе, приглядывалась к нему. Дед не мог и дальше делать вид, будто бы не знает, в чем дело.