Павел Назаров - Погоня по Средней Азии. Побег от ленинской тайной полиции

Я едва узнал его. Вместо молодого, здорового, симпатичного и жизнерадостного студента передо мной стоял худой, бледный, измождённый, уже постаревший и невротически выглядящий человек, нарочно одетый как рабочий, с грязными руками и нечёсаными волосами.

Целью его посещения был разговор со мной.

Его угнетала мысль о возможности захвата Ташкента британцами, которым Красная армия едва ли могла оказать серьёзное сопротивление. Предполагая, что я поддерживаю связь со служащими британских вооруженных сил и поэтому посвящён в их намерения и планы, он пришел ко мне, чтобы рассеять свои сомнения.

«Захватят ли они весь Туркестан? Присоединят ли его к своим индийским доминионам?» Задавал он такие вопросы.

Я пытался объяснить ему полную невозможность последнего, и бесполезность нашего Туркестана для Британии.

«Но хлопок? Они ведь нуждаются в хлопке для своей промышленности, так ведь?» – спросил он.

«Нужен ли им хлопок в Индии и Египте? Не проще ли им прямо импортировать его из Соединенных Штатов, чем из Туркестана?» – ответил я.

«Тогда для чего они явились сюда к нам? Почему они продвигаются к Ташкенту?» – спросил он раздражённо.

Омерзительное и подлое лицо этого предателя имело неприятный вид. Мне было трудно скрыть презрительную улыбку, когда он поднялся к выходу, но надо было быть осторожным.

Месяц спустя в ночь с 18 на 19 января 1919 года, когда Белые солдаты захватили город, Вотинцев вместе со своими товарищами – советскими комиссарами, был убит.

Я узнал об обстоятельствах его смерти, когда мне случилось встретить одного из белых офицеров, принимавшего активное участие в сведении счетов с большевистскими комиссарами.

«Они трусы и негодяи», – сказал он, – «они не могут смотреть в лицо смерти как мужчины. К примеру, посмотрите на Вотинцева. Он валялся на земле у моих ног, унижался, вымаливая прощения и милосердия. Он обещал исправить свои ошибки, как он их называл, и помочь нам в борьбе с коммунизмом. Он плакал как ребенок, и его последними словами были: «Мама, мама, мама, как я хочу жить». Я прикончил его пулей в его тупые мозги за весь вред, который он принёс в наш Туркестан.

Вскоре после визита Вотинцева, привратник нам сообщил, что капитан А. был привезен из Ферганы и посажен в подвалы ЧК. Он был одним из тех, кого я послал туда вместе с полковником П. Г. Корниловым. Я был удивлён, услышав это, и был не склонен этому верить, так как он находился среди местных повстанцев и вряд ли мог быть захвачен живым. Когда эта новость подтвердилась, я стал осознавать, что большевики подготавливают нам очную ставку, для того чтобы увидеть наши отношения, и это могло стать фатальным для него. Что касается меня, то я уже давно считал себя приговоренным к смерти.

Однажды утром меня забрали в ЧК под усиленной охраной; это были десять головорезов, которые входили в совет этого кровожадного учреждения, в число которых, однако, теперь входил студент юрист, не окончивший свой курс, по имени Сидоров, который был занят в настоящее время расследованием всех заговоров против диктатуры пролетариата.

Когда ввели А., мы обменялись многозначительным взглядом; было очевидно, что он раздавлен своими переживаниями.

Я надеялся узнать, что он сообщил на предварительном следствии, какую избрал линию защиты, как он объяснил свое пребывание среди местных жителей Ферганы и где и при каких обстоятельствах он был арестован.

Во время ожидания начала нашего допроса большевики, находившиеся в комнате для допросов, затеяли какую-то глупую дискуссию, браня капитализм, буржуазию, угнетателей рабочих классов и так далее. Попытавшись использовать это, я вставил несколько провокационных реплик, и они сразу поддались на уловку и стали спорить со мной, вполне правильно видя во мне «классового врага» и противника. Во время этого краткого спора, я постарался рассказать, в чём я обвинялся, как я защищался, и что я должен был должен делать с А. Он, поняв мое намерение, присоединился к этому живому обсуждению. Благодаря этому, мы быстро дали друг другу понять всё, что было надо, прямо в присутствии этих идиотов, и когда следователь вошёл в комнату, мы знали уже, что отвечать и как говорить с ним.

После этого допроса А. отправили в нашу камеру №22, что означало, конечно, что его судьба была предрешена – пуля.

Он рассказал нам печальную историю о том, как он попал в руки большевиков. Он с ещё одним офицером и четырнадцатилетним сыном последнего находились в отряде Мадамин Бека, который очень успешно действовал против большевиков, разбивая одно за другим подразделения красных.

Однажды они услышали, что Мадамин Бек готовится напасть на русский посёлок Мин Тюбе. Следует заметить, что у него были основания для недовольства. Этот посёлок располагался на земле, отнятой силой у местных жителей царским правительством, и русские поселенцы были отпетыми бандитами, которые сделали Центральную Россию слишком «горячим» местом для себя, чтобы там оставаться. Конечно, они причинили немало вреда местному населению, которое терпеть их не могло за принесенные оскорбления и наносимые убытки.

Русские офицеры изо всех сил старались отговорить Мадамин Бека от этого шага, который был фатальным во всех отношениях, не говоря уже о том, что он безнадёжно компрометировал в глазах русского населения так успешно начатое восстание против большевиков. Я думаю, что сам Мадамин Бек это понимал, но не мог обуздать своих сторонников. Когда офицеры увидели, что все попытки отговорить его оказались бесполезными и что вопрос о нападении был определённо решен, А. и Р. вместе с сыном, отличавшимся своей храбростью и меткостью стрельбы, оставили отряд и прискакали в Мин Тюбе, где они предупредили жителей о готовящемся нападении.

Жители Мин Тюбе были не очень уверены в своих собственных силах и обратились за помощью к советским властям. Но прежде чем эта помощь в виде подразделения Красной армии, сопровождаемого комиссаром ЧК, пришла, нападение отряда Мадамин Бека было отбито самими жителями с большой потерей для нападавших.

Люди из Мин Тюбе остались верны себе и подтвердили свою дурную репутацию. Первое, что они сделали после прибытия красноармейцев, – передали своих спасителей А. и Р. в руки сотрудников ЧК как «царских офицеров». Делая это, они надеялись получить прощение и благосклонность советских властей. Даже коммунист, командовавший этим красноармейским подразделением, был удивлён таким поступком.

Но два года спустя рука Немезиды 14 14 Немезида (Немезис) – в древнегреческой мифологии богиня возмездия (Примечание переводчика). сделала свое дело. Посёлок Мин Тюбе был захвачен отрядом местных повстанцев, и они все дома там сравняли с землей, а всех жителей вырезали.