Гомер - Одиссея. Новый стихотворный перевод Аркадия Казанского

Живших издавна на Гипересских широких полях,

По соседству с циклопами, диким и буйным народом, {5}

И всегда враждовавшим, ведь сила их всех превзошла;

Боговидный их вождь, Навсифой отселил от уродов

В землю Схерии тучную, дальше от кузниц людей.

Там он стенами город обвёл, распахал огороды,

Храм богам их воздвиг, и жилища поставил везде. {10}

Но давно уведён он Судьбою в обитель Аида.

Воцарил Алкиной, многоумием богу сродней.

И к нему в дом пришла сероглазка, богиня Афина;

Сердцем мается, чтобы вернулся домой Одиссей,

В потайную светёлку проникла она, где картинно {15}

Дева спит, на бессмертных похожая станом, и всем,

Алкиноя могучего милая дочь, Навсикая.

У порога дверей две служанки, Харитам совсем

Юным равные спали, и заперты крепко болтами

Двери те. Подойдя к её ложу, богиня стопой {20}

Стала возле её изголовья, и к ней обращаясь,

Образ взяв, морехода Диманта девицы младой,

Славной дочери, дружной с царевною, с ней одногодкой.

Сероглазка, богиня Афина кричит в виде том:

«Видно, мать родила Навсикая, тебя беззаботной! {25}

Не печёшься о светлых одеждах; а скоро придёт

Брачный день, – ты должна и одежду себе приготовить,

Да и тем, кто тебя к жениху молодому сведёт.

Славу сами одежды опрятностью мы наживаем;

Мать, отец веселятся, любуются нами. Пойдём, {30}

Ну, подружка, вставай, мы на реку мыть всё собираем

Утром; я же приду помогать вам, чтоб дело скорей

Кончить. Ты незамужнею девой не будешь, я знаю, —

Много здесь феакийских людей знаменитых кровей

На земле, где сама знаменитою ты уродилась. {35}

Встань, и с просьбой явись к дорогому отцу, – пусть друзей

И повозку, и мулов тебе даст; ты сможешь садиться,

Взяв повязки, покровы и женские платья, чтоб так

Не пешком, как другие, пошла; то тебе неприлично, —

Путь к реке той от стен городских утомит нежный шаг», – {40}

Так сказав, сероглазка Афина стрелой полетела

На Олимп, где обитель свою основали, сверша,

Боги; ветры не дуют, и дождь не шумит охладелый,

Не подъемлет метелей зима; где безоблачный свод

Обливает лазурью, сладчайшим сиянием белым; {45}

Там богов всех блаженных в утехах шёл дней хоровод.

Дав царевне совет, сероглазка туда воспарила.

И, Зарёй золотистою встав, пробуждает восход

Навсикаю от сна. Сновидению та изумилась,

В дом пошла, – о виденье родителей, – мать и отца {50}

Чудном том известить, – их застала в покоях. Трудилась

Мать уже у огня; и круг ближних рабынь, без конца,

Нити пурпура тонко сучили; в дверях отворённых

Повстречался отец; на совет базилевс собрался,

Приглашённый туда феакийцем, умом умудрённым; {55}

Так она говорила, любезно к отцу подойдя:

«Пап, вели колесницу на быстрых колесах точёных

Дать, чтоб я в ней сложила богатые платья, глядя, —

Много их уж нечистых, – отправилась на реку мыть их.

Должно, чтоб, заседая в высоком совете, вождям {60}

И вельможам являлся в опрятной одежде помытой;

Пять сынов воспитал ты, и вырастил в этом дому, —

Два женаты, другие три тоже не будут забыты;

В платьях мытых и свежих, они в хороводы к тому ж

Захотят. Но об этом одна я забочусь в семействе», – {65}

Говорила она; но желанный свой брак, самому

Стыдно ей помянуть; догадался он сам, и невесте:

«Дочка, в мулах тебе, и ни в чём нет отказа. Поди, —

Дам веленье рабам заложить я повозку по чести

Быстробежную; с ней для поклажи и кузов, – клади!» – {70}

Кончив, дал он рабам повеление. И, повинуясь,

Взяли сразу повозку большую, её снарядив,

Мулов вывели, к дышлу, как следует, их пристегнули.

Взяв царевна из терема платья, их в кузов клала,

Всё сложила на этой прекрасной повозке, на мулах; {75}

Мать корзину со всякой едой ей в дорогу дала,

Утоляющей голод; и полный вином благородным

Мех; дала также лакомства ей. В колесницу вошла

Дочь, взяла от рабыни сосуд золотой с благовонным

Маслом, после купанья себя и рабынь натереть. {80}

Бич, блестящие вожжи взяла тут она, и презвонко

Мулов хлещет; затопав, они побежали сильней,

Рысью, быстро увозят и груз, и царевну. И следом

Молодые подруги, служанки пошли все за ней.

Вот к реке многоводной достигли они напоследок. {95}

Были сделаны там водоёмы, – обильной струёй

Выливалась вода там, смывая нечистые беды.

Подойдя, отвязали от дышла усталых ходьбой

Мулов, их по зелёному брегу потока пускали

Сочной, сладкой травою питаться; потом все гурьбой {90}

Сняли платья и в полные их водоёмы сгружали;

Крепко топчут, проворным усердием споря с другой.

Стали платья они полоскать и затем все отжали;

Вымыв, к морю на мелко-блестящих камнях, что порой

В брег морскою волною наносит, их все разостлали. {95}

Искупались, натёрлись елеем одна за другой,

Важно сели на мягкой траве у реки, кушать стали,

Всю одежду оставив, сушить лучезарным лучам.

И, насытив царевна себя и подруг, и служанок,

Звала в мяч их играть, сбросив все покрывала сейчас; {100}

Песню стала сама белокурая петь Навсикая.

Так стрелою охотясь в горах Артемида, подчас

Многоглавый Тайгет и крутой Эримант обегает, —

Кабанов клыконосцев, оленей лесных пострелять;

С ней прекрасные дочери Дия эгидодержавца {105}

Реют нимфы полей, – ими Лето любуется, мать;

Всех превысит она головой, и легко между ними,

Хоть прекрасны они, но прекрасней её не сыскать.

Всех красою девичьей затмила царевна, невинна.

Стали тут, наконец, собираться домой; и в возок {110}

Мулов вновь заложили, и в короб одежды все свили.

Сероглазка, богиня Афина придумала впрок, —

Пробудить Одиссея, чтоб с ним повстречавшись, царевна

В феакийский град славный ему указала мосток.

Тут царевна в подружек мяч бросила, их не задела, {115}

Промахнулась, а мяч в преглубокую воду упал;

Громко все закричали; их крик пробудил Одиссея.

Он поднялся, колеблясь рассудком и сердцем вскричал:

«Горе! Что за народ обитает здесь? Может, здесь царство

Дикарей, иль не знающих правды людей? Повстречал {120}

Смертных милых, боящихся бога в своём государстве?

Слышу, – девичий громкий вблизи мне послышался глас.

Иль здесь нимфы, владелицы гор крутоглавых, опасных,

Иль лугов и истоков речных потаённых. Как раз

Вдруг достиг, наконец, я жилища людей говорящих. {125}

Встану; должно мне всё самому и разведать сейчас».

С этим словом, из чащи кустов Одиссей выходящий,

Лез; потом жиловатой рукою покрытых листвой

Он ветвей наломал, чтоб прикрыть наготу для глядящих.

Вышел, – так, на горах обитающий, силой большой, {130}

В ветер, дождь, на добычу выходит, сверкающий взглядом

Лев; быков и овец он находит на поле, иль в зной