Гомер - Одиссея. Новый стихотворный перевод Аркадия Казанского

Диких ланей в лесу, и нередко, тревожимый гладом,

Мелкий скот похищать подбегает к пастушьим плетням.

Одиссей так намерился к девам прекрасным, кудрявым, {135}

Подойти и нагой, приневолен нуждою. И сам

Был ужасен, покрытый морскою засохшею тиной;

В страхе все разбежались по брегу высокому там;

Алкиноева дочь не покинула места. Афина

Смелость в сердце вселяет, и в ней уничтожила страх. {140}

Стала та впереди; Одиссей же не знал, что приличней, —

Иль колена обнять у девицы в прекрасных кудрях?

Иль, в почтительном став отдаленьи, молить умилённым

Словом ту, чтоб одежду дала и приют при дверях?

Размышляя, нашел, наконец, он, что было достойней, – {145}

Словом лишь умолять, в отдаленьи почтительном став;

Он обидел бы чистую деву, коснувшись коленей.

Словом нежно-ласкательным он обратился, представ:

«О, богиня, иль дева, колена твои обнимаю!

Коль одна из богинь ты, владычиц небесных держав, {150}

С Артемидою только лишь, дочерью Дия прекрасной

Будешь сходна лица красотою и станом своим;

Коль одна ты из смертных, под властью судьбы обитаешь,

Несказанно блаженны отец твой и мать, и все с ним

Братья, сёстры, с веселием видя, как ты перед ними {155}

В доме милом столь мирно цветёшь; даришь взором своим

Глаз прекрасных, когда в хороводах ты пляшешь с родными.

Из блаженных блаженнейшим будет тот смертный, когда

В дом тебя уведёт и твоё всё приданное примет.

Ничего столь прекрасного между людей никогда {160}

Взором я не встречал и доныне; смотрю с изумленьем.

Только в Делосе я, – где алтарь Аполлона всегда, —

Столь же стройную, словно как пальму однажды заметил,

В храм зайдя, окружённый толпою попутчиков я,

По пути, на котором столь много мне встретилось бедствий. {165}

Ту же пальму заметив, я в сердце слыхал соловья

Долго, – равного ей благородного древа не знал я.

И тебе изумляюсь! Но страшно боюсь у ручья

Прикоснуться коленей твоих, – ведь беда мне настала.

Лишь вчера, на двадцатый день мне удалось избежать {170}

Моря, – долго жестокая буря со мною играла,

Гнав меня от Огигии острова. Ныне ж, как знать,

Демон бросил для новых напастей, – ещё не конец им;

Знать, немало ещё боги мне назначали страдать.

О, царевна; тебя, испытавши превратностей смертных, {175}

Первой здесь я молитвою встретил; из тех, кто живут

В той земле не знаком мне; скажи, – где дорога приметна

В город; дай мне прикрыть обнажённое тело лоскут,

Хоть рогожи, в которой сюда привезла ты одежды.

Пусть исполнят бессмертные боги мольбы наяву, {180}

Дав супруга по сердцу тебе, с изобилием прежним,

С миром в доме! Великое счастье поселится там,

Где радушно живут, сохраняя порядок в надежде

Муж, жена, бога знающим людям на радость, врагам

Людям в зависть и горе, себе на великую славу». {185}

Белокурая так Навсикая сказала: «К богам,

Странник, видно твой род восходил, – ты, я вижу, державный.

Зевс с Олимпа и низким, и рода высокого нам

Счастье даст без разбора, по воле своей достославной, —

Что послал он тебе, то прими со смиреньем, коль сам {190}

Смог достигнуть земли и обителей наших прекрасных,

Ни в одежде от нас, и ни в чём для молящего, там

Бед терпевшего странника нужном, не встретишь отказа.

Град тебе покажу; назову и людей, что живут, —

Феакийцев народ живёт в городе и, чтобы ясно, – {195}

Алкиноя, высокого духом, дочь я; И вот тут

Нас державным семейством своим феакийцы считают».

Обратилась царевна к подругам своим, что бегут:

«Стойте! Что разбежались вы вдруг, устрашась, как собаки?

Человек мирный бедствует; нет вам причины бежать; {200}

Как и прежде, вы знаете, нет и теперь, нет, бояки,

Здесь, в стране феакийских мужей, кто бы нам угрожал,

Злое мыслил; нас боги бессмертные любят; живём мы

Здесь, народов других в стороне, на последних межах.

Посещает нас редко какой чужеземец бездомный, {205}

Ныне ж встретился нам злополучный скиталец; ему

Помощь дать мы должны, – к нам сам Дий посылает укромно

Нищих, странников; хоть и немного дадим мы тому

Чужеземцу; питьё вы и пищу несите, подруги;

Искупайте его, от ветров и от глаз место уж {210}

Выбрав в речке», – сказала, – сошлись ободрённые кругом.

Одиссея, где ветру закрыто, сажают. Вручив,

Навсикая, могучего дочь Алкиноя, как другу

Плащ с прекрасным хитоном сама положила к ключу.

И принесши фиал золотой с благовонным елеем, {215}

Стала тут приглашать к омовенью, поток где журчит.

Одиссей богоравный отрёкся и так им ответил:

«Девы милые, станьте поодаль, – без помощи сам

Смою я и солёную тину, и сам наелею

Тело, – дни уж елей благовонный его не спасал. {220}

Перед вами купаться не стану я в светлом потоке;

Стыд себя обнажить мне при вас, – вы девицы в косах», —

Так сказал; и они удалились, – поведали только

Царской дочери. А Одиссей погрузился в поток;

Тину грязную с плеч и спины его, чёрною коркой {225}

Кудри все облепившую, смыл освежительный ток;

Чисто смывшись, он светлое тело умастил елеем;

Одевался сам платьем, отданным невестою впрок.

Дочка Дия, Афина старается, чтобы полнея,

Стан подрос, и казался он телом мощней; и вила {230}

В кольца кудри, как цвет гиацинта, ему попышнее.

Серебро облекая сияющим златом, в дела

Мастер, богом Гефестом, Палладой Афиной наставлен,

Чудесами искусства людей изумляет; так шла

Красотой с головы и до ног тут богиня представить. {235}

Брегом моря пошёл он и сел на песке, озарён

Силой, прелестью мужества. Царская дочь бога славит, —

Слово так обратила к подругам она: «Бог силён!

Знайте то, что скажу вам теперь, белорукие девы, —

Знаю я, что не всеми богами Олимпа гнетён {240}

Тот скиталец; страну феакийцев от бога изведав,

Прежде мне человеком простым он казался; теперь

Вижу, свой он богам, беспредельного неба соседям.

О, когда бы подобный супруг мне нашёлся, поверь,

Поселившись у нас, навсегда захотел бы остаться! {245}

Чужеземцу еды и питья принесите, не зверь», —

Так сказала царевна. Ей стали все повиноваться, —

Девы быстро несли Одиссею еды и питья.

Жадный, голод и жажду свою утолил, напитавшись

Твёрдый тут Одиссей, – уж давно не касался он яств. {250}

Мысль нова, к белокурой пришла Навсикае царевне, —

Быстро платья собрав, в колесницу она все их взяв,

Мулов там запрягла крепконогих, и ставши передней,

Одиссея, его приглашая с собою, зовёт:

«Время в город; вставай чужеземец, и следуй последний; {255}

Где живёт мой отец, я тебе укажу; там, вперёд,

Встретишь всех знаменитых людей феакийских; но, прежде

Мой исполни совет, – ты, я вижу, разумен на счёт, —

Где в полях мы, трудом человека удобренных, следуй