Ма Чжэнь - Мифы и легенды Китая

Однако, прежде чем голос Хуан-ди достиг неба, резкий порыв ледяного ветра запечатал ему горло. И в ту же секунду из водной глади, расплескавшейся на юге, поднялся высоченный водяной вал и, вспыхнув ослепительным белым светом, покатился на север, в сторону армии Хуан-ди. Это был Гунгун. Сперва он остановил потоп на юге, а затем, нарастив водяную стену до небес, направил ее обратно на север. Могучие волны и ветры раздробили войско Хуан-ди на множество частей, и наводнение смешало эти осколки до состояния полного беспорядка.

В одно мгновение ситуация на поле битвы полностью преобразилась. Янь-ди вновь ощутил уверенность в победе своих потомков. А что же Хуан-ди? Поражение не лишило его гордости, ибо в тот самый момент, когда к нему устремилась гигантская волна, его дети – водные божества – не только остановили ливень, но и вновь превратили разлившуюся воду в двух драконов, которые воспарили в небо и отправились обратно в Восточное и Северное моря. Потоп исчез, вновь показалась земля, и в окрестностях Баньцюаня воцарилось полное спокойствие. Обе противоборствующие армии рассеялись в разные стороны, будто бы под впечатлением от последствий битвы.

Янь-ди воспрял духом: победа Гунгуна подарила ему надежду на победу над Хуан-ди, мгла развеялась, показался лазоревый небосвод, и Вселенная будто снова протянула ему руку. Более не колеблясь, он приказал Чжужуну перегруппировать армию, а сам взлетел в небо и, держа в руках солнце, принялся пускать пылающие лучи в воинов Хуан-ди. Земля опять загорелась, и небо задрожало в пламени.

Хуан-ди не позволил смерти свирепствовать в рядах своего войска. Он взмахнул руками, сотворил огромную черную тучу, накинул ее на плечи, словно плащ, и взмыл вверх. Тотчас же сияние солнца померкло, проревел гром, засверкали молнии, и на землю вновь пролился дождь. Окрестности Баньцюаня снова оказались затоплены, и водный поток устремился на еще не успевшую построиться армию Янь-ди.

– Чжужун, направь свое пламя, чтобы вся вода Сюаньюаня испарилась! – приказал Янь-ди.

– Повелитель, ливень Сюаньюаня может потушить все пламя, – горестно ответил Чжужун.

– Гунгун, собери всю мощь своих вод и утопи войско Сюаньюаня в волнах, которые он сам же и вызвал! – сурово велел Янь-ди.

– Владыка, Сюаньюань управляет водами Млечного Пути на небесах, я ничего не могу с этим поделать, – с унынием сказал Гунгун.

В раздражении Янь-ди вспомнил о своем младшем потомке Хоу-ту.

– Хоу-ту, лишь ты один пока не вступал в бой. Используй свои возможности бога земли, чтобы преградить путь наводнению, вызванному Сюаньюанем!

Юный Хоу-ту упал на колени перед Янь-ди.

– О небесный владыка, война и так уже разорила Баньцюань. Если убрать отсюда еще и почву, то люди, лишившись земли, умрут. Мой долг как бога – позволить людям жить на земле, как же я могу устраивать разрушение? – взмолился Хоу-ту. – Прошу, вложите меч в ножны, помиритесь с Хуан-ди. Пускай он правит Вселенной, пусть его считают правителем – зато вам воздадут хвалу и боги, и люди.

Слова Хоу-ту растрогали Шэньнуна и Сюаньюаня.

Хуан-ди рассеял мрачные тучи, Янь-ди унял жар солнца, и противоборствующие армии у Баньцюаня радостно приветствовали друг друга.

Полозовидный каменный нож (неолит)

– Давай возьмемся за руки, как и сказал Хоу-ту, ведь мы братья, – явился Хуан-ди к Янь-ди.

– Почему нет? – принял Янь-ди руку Хуан-ди. – Мы оба сыновья Шаодяня.

Янь-ди вместе с потомками вернулся на Юг и стал править там.

Итак, Вселенная обрела умелого рулевого! С тех пор в мире богов утвердился верховный император. Императоры четырех сторон сохранили свои титулы, но управляли миром небожителей, миром людей и загробным миром под эгидой Хуан-ди.

Доброта Хоу-ту тронула Хуан-ди, и он сделал того своим помощником. Благодаря этому отношения между Хуан-ди и Янь-ди стали более дружескими. Кроме того, Хуан-ди назначил Сюаньмина подручным Чжуань-сюя, чтобы последний чувствовал себя более уверенно на новом посту императора Севера.

Кумирня Сюаньюаня

А как же опустошенный войной Баньцюань? Хуан-ди не мог допустить, чтобы его подданные остались в беде. Он попросил Гоумана, помощника императора Востока Фуси, чтобы тот вернул к жизни окрестности Баньцюаня. Гоуман, отвечавший за приход весны, был также и богом самой жизни, и благодаря его усилиям Баньцюань возродился и стал местом процветания для всего человечества.

Битва при Баньцюане между Хуан-ди и Янь-ди – древний миф, но ученые рассмотрели ее как эпизод китайской истории, и мифологический флер отступил на второй план. Сочетание божественного и человеческого является характерной чертой китайской мифологии. Хотя это открывает возможности для историков, но в исторической рациональности растворяется духовная природа мифа, его образность, из народной среды он перекочевывает в академические кабинеты. Быть может, именно поэтому китайская мифология не столь известна в мире? Зевс установил новый мировой порядок в борьбе со своим отцом, а Хуан-ди стал верховным императором мира богов в результате войны со своим старшим братом. Решение проблемы господства между отцом и сыном или между братьями посредством войны – не что иное, как отображение распада первобытного родового общества, основанного на равенстве, и перехода к иерархической системе.

В мифах глубоко отпечатался след истории. Это утверждение справедливо и для Китая, и для других стран, не правда ли?

Хуан-ди, путешествуя по миру, источал истинное величие верховного небесного императора. Когда он шествовал по небу в великолепной колеснице, по обоим бокам его сопровождали шесть водяных драконов. За колесницей тянулся прекрасный огненный шлейф, и во все стороны от нее плескалось яркое пламя. Злой дух Чи Ю прокладывал путь, князь ветров Фэнбо подметал дорогу, бог дождя Юй-ши орошал ее водой, хищные звери охраняли императора, а свита духов двигалась позади. Под колесницей, почти касаясь земли, парил дракон, а над колесницей порхал феникс. Где бы ни проезжал Хуан-ди, все славило его, все провозглашало здравицу императору – и моря, и горы, и земля, и небеса.

Величие Хуан-ди не давало покоя одному из божеств.

Его звали Синтянем, он был прислужником Янь-ди и ведал музыкой и песнями при императорском дворе. Занимая невысокое положение, он тем не менее обладал большим талантом. Янь-ди открыл людям земледелие и медицину, благодаря ему человечество вступило в золотой век, и все живое преклонялось перед ним. Янь-ди и сам был опьянен тем, как он облагодетельствовал людей, и в честь этого он повелел Синтяню написать песню «За плугом». Прекрасная веселая мелодия потекла со струн, являя слушателям сцены пахоты и сева. По приказу Янь-ди Синтянь также написал поэму «Обильный урожай» – и когда он торжественно, нараспев декламировал ее, перед взором богов, словно живые, представали возбужденные люди, радующиеся жатве. Конечно, Янь-ди любил Синтяня, однако тот не стал великим божеством, хоть его песни и стихи и были известны среди богов и людей.