Экикэн Кайбара - Поучение в радости. Мешок премудростей горожанину в помощь

Некий человек говорил так: «Один богатый простолюдин полюбил песни с танцами и стал учиться играть на флейте. Люди превозносили его мастерство. И только отец огорчался: “Все хвалят искусность моего сына, а мне вот кажется, что играет он отвратительно. Как ни послушаю, всё кажется, что он по нашему полю ногами чавкает. Так что, чую, когда-нибудь сынок наше родовое поле продаст, а сам станет перекати-полем”.

Сын другого богатого горожанина начал учиться играть на сямисэне. Его отец хмурился и горевал: “Ты играешь ужасно. Твоё бренчание добром не кончится — станешь подёнщиком и так жизнь проживёшь”».

Вот собрались люди и стали болтать: «У человека никогда не бывает так, чтобы всё хорошо было. Если богач большой — так у него детей нет. Если долгожитель — так беден. Богат — а жизнь коротка. Нет такого человека, чтобы всё у него было разом — и счастье, и годы длинные».

Люди послушали такие речи и ими прониклись. «Вот уж действительно: всех денег не заработать, у алчности нет предела, а людская зависть к богатству края не знает. Но если того, что имеется, тебе вдоволь, то будь ты хоть бедняком — на самом деле выходит, что богач. Если же считаешь, что добра у тебя мало, то будь ты хоть богачом, а на самом деле выходит — бедняк. Так в старые времена люди говорили. Да, они правы! Вот и в песне поётся: “Посмотришь вокруг — только алчные люди. Но нет среди них хуже меня”. А в другой песне поётся так: “Люди смотрят наверх, а ходят вбок… О, этот жалкий мир, где плутают крабы в зарослях тростника”».

И речам этим конца не было.

Некий учёный муж говорил так: «И горожанин тоже не должен обходиться без наук. Но наука может принести как пользу, так и вред. Если будешь учиться как следует, то даже от малого учения польза будет большая. Если же учиться плохо, то от малого учения вред будет небольшой, но от большого учения и вред будет большим. Когда молодые люди учатся год или два, то для познания древности собираются вместе несколько друзей и возле подставки для книг обсуждают мудрые писания. Или же встают в кружок и выступают друг перед другом, упражняясь в велеречивости Так наука превращается в развлечение, а велеречивость открывает путь к гордыне. Изначально наука не предполагала велеречивости, как это происходит с музыкантами-лицедеями. Если понял суть Пути, то и без всяких упражнений в красноречии рассказывать о мудрых книгах тебе будет легко. Всё это не относится к тем, кто желает заняться прилюдными выступлениями, учительством, толкованием конфуцианских книг. Однако если ты родился горожанином и, заявив, что дело твоего дома тебе не по душе, покидаешь родительский дом ради занятия такими науками, которые позволят тебе стать чиновником с жалованьем, то это своеволие, которое расходится с основами. Смысл учения заключён в другом, и если дурной пример будет подхвачен многими, тогда и само учение примет дурной оборот, превратится в противоположность и принесёт много вреда. Поэтому в начале изучения наук важно определиться с целью. Так что науки для горожанина имеют свой собственный смысл».

Конец первого свитка.

Некий старец из горожан говорил так: «Церемонии горожанину совсем не к лицу. В старые времена горожане обходились искренностью и в особом украшательстве не нуждались. Нынешний горожанин хочет лишнего украшательства, искренности в нём мало. Он подражает пышным и изощрённым обыкновениям военных домов. Горожанин должен быть скромен — он не ищет иных украшений, он прост и находит в том радость жизни. Но нынешний горожанин, стоит ему только чуть разбогатеть, становится надменен, он подражает обыкновениям благородных и военных домов, гордится. И таких горожан много. Люди им завидуют и поневоле становятся такими же, и в конце концов вся округа перенимает их обыкновения, и всяческие украшательства являют себя во множестве. Церемонность переливается через край и оборачивается гордыней, а гордыня переливается через свой край и приводит к потере церемонности. Лао-цзы говорил об этом так: “Церемонии являют себя тогда, когда теряются искренность и прямота, а это ведёт к распрям” {94} 94 «Ритуал — это признак отсутствия доверия и преданности. [В ритуале] — начало смуты» («Даодэдзин», № 38). См.: «Дао дэ цзин» / Пер. с кит. Ян-Хин-шун. Древнекитайская философия.— М.: Мысль. Т. 1. С. 126. . Изначально церемонность — это украшение небесных основ, но если она доходит до края, правила приличия превращаются в отсутствие правил и надменность. Если соблюдаешь церемонии и люди ни в чём не смеют упрекнуть тебя, то многие начинают довольствоваться одними церемониями и превращаются в гордецов. Недаром древние говорили, что простолюдинам следует “обрезать” церемонии {95} 95 Имеется в виду пассаж из «Лицзи»: «Простолюдинам не следует даровать церемонии» (раздел 曲礼上). . Это означает, что им следует избегать их».

Некий человек говорил так: «Есть два вида нежелания. Первое — небесное нежелание, второе — нежелание животное {96} 96 Под «небесным нежеланием» имеется в виду отказ от излишних желаний, а под «животным нежеланием» подразумевается нежелание делать что-либо полезное. . Первое есть основа счастья и долголетия — на нём зиждется Поднебесная, второе же приводит к несчастьям и краху твоего дома. Горожанин должен помнить это».

Некий учёный муж говорил так: «Бывает трудно разделить бережливость и скаредность. Скаредность рождается алчностью. Бережливость рождается Небом. Аото Саэмон потерял 10 сэн, но купил факел за 50 {97} 97 Эта история об Аото Фудзицуна (?—?) помещена в воинском эпосе XIV в. «Тайхэйки» («Повесть о великом мире», свиток 35). При переправе через реку Аото Фудзицуна потерял 10 сэн и велел сопровождающему купить факел за 50 сэн. На его недоумённый вопрос Фудзицуна отвечал, что утерянные деньги утрачены для Поднебесной, а потраченные и обретённые деньги составят 60 сэн прибытка для людей. Частичный перевод «Тайхэйки» см.: Повесть о великом мире (Тайхэйки) / Пер. с яп. В.Н. Горегляда.— СПб.: Северо-Запад, 2002. . Это называется “небесная трата” — потому что он позабыл про собственную выгоду. Это — Путь бережливости.

Примеры тому есть и в других странах. Очутившись между реками Юн и Хуа, Чэн Ичуань {98} 98 Чэн Ичуань (1033—1107) — один из основоположников неоконфуцианства. купил седло для лошади за 1 кан {99} 99 1 кан = 1000 сэн. . Добравшись до постоялого двора, он обнаружил, что у него пропали деньги. Слуга сказал: “Если утром вы были при деньгах, значит, обронили их, переправляясь через реку”. Жалея о потере денег, Ичуань запричитал. Оказавшиеся на постоялом дворе два человека сказали, что лишиться тысячи монет очень обидно. Третий же заметил: тысяча монет — деньги небольшие, так что убиваться нечего. Ещё один человек заключил: между водой и кошельком нет никакой разницы, ибо один человек потерял, а другой — нашёл. А потому и причитать нечего. Ичуань сказал: “Если кто-то нашёл деньги, то и хорошо — они никуда не подевались: ведь деньги ходят по всей Поднебесной. Другое дело, если они утонули — тогда некому их использовать. Денег мне жалко, но завет Аото Саэмон неизменен. Мы оба горюем о том, что эти деньги потеряны для Поднебесной” {100} 100 Поскольку рассказ про Чэн Ичуань хронологически предшествует «Тайхэйки», то он никак не мог знать про существование Аото. .