Экикэн Кайбара - Поучение в радости. Мешок премудростей горожанину в помощь

Можно сыскать и много других примеров. Например, сейчас ценится вовсе не фазан, а гусь, а вот в прошлые времена гусем брезговали. Даже на государевой кухне держать фазана и грибы мацутакэ не считалось зазорным {124} 124 «Записки на досуге», № 118. . Известно, что на кухне женского дворца во времена отрёкшегося государя Гофукакуса {125} 125 Гофукакуса (1243—1304, на троне в 1246—1259 гг.). имелись тушки гусей. Когда Токихаи-но Сёкоку {126} 126 Токихаи-но Сёкоку (1194—1269) занимал должность главного министра. , отец государыни, увидел это, он заметил, что целые тушки держать нехорошо {127} 127 Причины такого суждения непонятны. Возможно, целые тушки слишком явно напоминали живую птицу, что задевало человека с буддийскими привычками. И в современной Японии почти невозможно купить в магазине целую курицу. . В Японии со времён глубокой древности фазан считался едой вельможной, а вот гуся те люди не кушали — наверное, он вошёл в обиход уже потом. Из рассказанной истории следует, что гуся в итоге стали ценить больше фазана, которого перестали держать на кухне. В общем, всё это говорит о скромности нравов прошлых времён и о том, что люди избегали роскошества.

Государева кухня именуется «кипятковой залой» {128} 128 Юдоно 湯殿. — это не баня.

Нынешний горожанин должен усвоить то, о чём рассказано, и во всех своих делах принимать в расчёт.

Некий человек говорил так: «В предисловии к “Старым и новым песням” о стихах Куронуси говорится: “Они ему не шли — будто торговец в прекрасные одежды вырядился” {129} 129 В предисловии к антологии «Кокинсю:» (905 г.), написанном Ки-но Цураюки, речь идёт не о Оотомо-но Куронуси, а о Фунъя-но Ясухидэ: «Фунъя-но Ясухидэ в подборе слов искусен, но форма у него не соответствует содержанию. Словно торговец рядится в роскошные одежды» (Кокин вакасю. Собрание старых и новых песен Японии / Пер. с яп. А.А. Долина.— М.: Радуга, 1995. С. 45). «В слове он был искусен, но образ (сама) его песен не отвечал их сути. Его песни — словно торговец, разодетый в дорогие шелка» (Поэтическая антология Кокинсю / Пер. с яп. И.А. Борониной.— М.: ИМЛИ РАН, 2005. С. 51). . Навряд ли “прекрасная одежда” — это одежда из тонкого блестящего шёлка хабутаэ. Во времена Цураюки такого ещё не водилось. Но ведь нельзя же назвать прекрасной одеждой обычный шёлк из Хино {130} 130 Местечко в провинции Оми. ?! Даже торговцы им брезгуют. Вряд ли речь идёт о китайском шёлке. В любом случае всякий нынешний горожанин рядится в прекрасные одежды, и каждому они вроде бы впору. И, кажется, не отличить горожанина от аристократа или воина с приличным жалованьем. И всё-таки что-то здесь не так. Самурай смотрится внушительно — у него свита, у него конь, у него копьё. Горожанин же слоняется один-одинешенек, его шёлковое платье выглядит как то неубедительно и жалко. Подумаешь было, что это самурай, — а людей при нём нет. Подумаешь, что это горожанин, а откуда у него тогда тонкая шёлковая накидка-хаори? Скажут ему назвать своё имя, а тут он смолчит. И речь у него какая-то кривая». Сказав так, человек рассмеялся.

Как же всё-таки в столице отличить горожанина без ошибки? Он никогда не имеет при себе кинжала-вакидзаси! Некий человек говорил так: «Согласно японскому обычаю, меч и кинжал — предметы церемониальные, и они предназначены не только для доблестных воинов». Ему отвечали: «Церемониальные предметы — это одежда: накидка-хаори и шаровары-хакама. Это главные церемониальные предметы. Они предназначены для того, чтобы самурай всегда помнил о пути воина. Быть на людях и не иметь при себе оружия — забывать о том, что ты самурай, а это означает потерю церемонности. К горожанину это не относится. Зачем ему весь свой век затыкать за пояс совершенно бесполезные вещи и терпеть от них стеснение? Отправляясь в далёкое путешествие, китайцы не брали с собой оружия, но что-то не слышно, чтобы их пожирали черти. При благословенном и добродетельном нынешнем правлении душа покойна везде — даже когда у тебя с собой только веер», — говорил этот человек в пользу безоружности.

Поскольку дела обстоят не так просто, как говорилось, горожанин может иметь нож, а вот от кинжала ему положено отказаться. Многие из присутствовавших приводили в пример эру Энги {131} 131 Под девизом Энги (901—923) правил император Дайго (885—930, на троне в 897—930 гг.). Его правление выступало для потомков в качестве образцового (к числу его великих деяний относили составление поэтической антологии «Кокинсю:», законодательного уложения «Энгисики» и др.). Но на самом деле в это время не известно ни о каком противопоставлении «воинов» и «горожан». , когда полагали, что горожанину лучше не подражать воину, а оставаться таким, как он есть.

Сын богатого горожанина почитал божество Тэндзин в китайском обличье {132} 132 Тэндзин — «божественное» имя Сугавара Митидзанэ (845—903), государственного деятеля, каллиграфа, литератора. Почитается в Японии в качестве покровителя наук. В период Муромати появилась легенда, согласно которой Тэндзин совершил путешествие в Китай и посетил монаха школы Чань (Дзэн) Фо Цзянь. В связи с этим появилось его изображение в китайской одежде (обычно с веткой сливы в руке). О Сугавара Митидзанэ см.: Федянина В.А. Покровитель словесности и воплощение бодхисаттвы: Сугавара Митидзанэ и ранняя история культа Тэндзин (IX-XII вв.).— М.: Кругъ, 2014. . Сын поместил это изображение у себя дома, поклонялся ему каждодневно, в положенное время никогда не забывал совершить подношение. Однако отец не радовался такому повороту: «Чем к чужому богу-отцу бегать и ему молиться, лучше бы ты своего батюшку за божество почитал!» {133} 133 «Отец» (тото) омонимично «путешествию в Китай» 渡唐. Вот и действительно: почитание родителей и предков приносит потомкам успокоение, безмятежность, а также несравненное родительское воздаяние, и никакое воздаяние будд и богов с ним никак не сравнится. Если будешь подражать Будде, а родителю подражать не станешь, то живым родителям и предкам будет от этого больно, и тогда ты не сможешь отблагодарить их за те многие богатства, которыми они оделили тебя. Есть люди, которые утверждают: «Великий смысл заключён в том, что китайцы почитают духов родителей и предков точно так же как они почитают богов Неба и Земли».

Некий человек говорил так: «В урожайный год цены на рис идут вниз, самураи беднеют {134} 134 Поскольку самураи получали жалованье не деньгами, а рисом, то они приторговывали излишками. . Поэтому торговые дела идут плохо, это плохо и для горожанина. В общем грозят большие неприятности. В неурожайный год цены на рис взлетают, и народ мрёт от голода. Когда же цены на рис низки и торговые дела идут плохо, никто не умирает. Тот зажиточный человек, который нажил достаточно одежды и пищи, мечтает о том, чтобы ни в чём не было недостатка, и не помнит о страданиях народа. Что до богатого горожанина, то он не волнуется за свою жизнь, но всегда жалуется на нехватку денег и мечтает о том, чтобы торговля позволила ему разбогатеть ещё больше. Желание, чтобы к прежнему богатству прибавлялось новое, — это алчность и отсутствие человеколюбия. Горожанин не должен взращивать в себе такое желание. Трать по доходам — и ни в чём недостатка не будет. Если же недостатка нет, то к чему тогда алчные мечты?»