Экикэн Кайбара - Поучение в радости. Мешок премудростей горожанину в помощь

В нашей стране у знака «прямота» есть три значения. Когда он читается «сугу», то означает отсутствие в сердце кривизны. Когда читается «сунао» — означает истинность изначального сердца. При чтении «тадати» он будет означать неизменную справедливость. Слова — это глас сердца, и каждое слово понимается сердечным естеством и находит в нём отклик.

Прямота — это закон Неба. Если взглянуть внутрь себя, увидишь, что закон Неба живёт и в тебе, и в тысячах тысяч других людей. Нельзя делать Небо своим врагом. Три добродетельности и пять постоянств {281} 281 三徳五常. Три добродетельности определяются по-разному. В данном случае это, видимо, добродетельность Неба, Земли и Человека. Пять постоянств — человеколюбие, долг, ритуал, мудрость, верность (искренность). — это другое название для прямоты. Именно так.

Путь каждой из тысячи стран должен иметь в основе простоту и прямоту. Вечное движение неба и земли, солнца, луны и звёзд, неостановимое взаимное порождение и уничтожение дерева, огня, земли, металла и воды — всё это есть прямота пути Неба и Земли.

Отец скрывает проступки сына, сын скрывает проступки отца, в этом и заключена прямота {282} 282 «Луньюй», XII-18. . Это касается не только отцов и детей — прямота пути в том, чтобы не обличать других людей. Истинное сердце следует предоставить на волю милосердного естества. Жаль, что, зная это, люди впадают в алчность, поддаются чувствам — делаешь лишь один шаг в сторону и становишься клеветником. Мир устроен так, что и у прямого ствола вырастают кривые ветви. Истинная сердечная прямота заключена в том, чтобы прощать других и не прощать себе.

За исключением богов-ками и японских песен-ута, всё в наш двор пришло из Китая {283} 283 Сочетанием «наш двор» мы переводим бином «хонтё:» 本朝 («эта династия»). Этот термин использовался главным образом по отношению к древней Японии теми авторами, которые выстраивали исторические события, генерированные преимущественно императорским двором. Обращает на себя внимание, что «заимствования» Нисикава передаёт с помощью глагола «пришло», «передалось» (цутаэси), т.е. рисуется ситуация, когда японская сторона не участвует в этом процессе активно, хотя, как известно, заимствования из Китая осуществлялись в древности при прямой поддержке японского государства (сам Китай демонстрировал при этом почти полное равнодушие по поводу распространения своей культуры). . Но изначально мудрецы этой страны изучили её основы, поняли, что из пришедшего будет применять затруднительно, а что нет, переделали пришедшее в соответствии с сердцами людей этой страны, и люди стали пользоваться этим в жизни. А если что-то пришедшее из стран иноземцев и получало распространение в неизменном виде, то поскольку оно противоречило естеству местных вод и земель, а также обыкновениям людей этой страны, то заимствованное само собой удивительным образом и без людского участия переиначивалось в духе Ямато благодаря несравненным божествам. Однако среди рождённых в этой стране отчего-то появились люди, которые ненавидели вещи в духе Ямато, не любили сердце Ямато, они твердили о том, что всё должно иметь китайский облик {284} 284 Непонятно, кому конкретно адресована данная инвектива. Наибольшая китаизация придворной жизни наблюдалась в VIII-X вв. .

Иероглифы изначально имели здесь китайский облик, но через какое-то время они изменились и, поскольку Ямато и Китай — это не одно и то же, китайские иероглифы стали казаться чем-то сильно отличным, и для дел Ямато применять их стало затруднительно {285} 285 Изобретение японской слоговой азбуки относится к IX в. .

Зачем из любви к диковинкам тешить глаз? Чистое и покойное соответствует естеству вод и земли, и из этого происходит для людей много пользы.

То же самое случилось и с китайскими стихами-караута 詩. Изначально они пришли из Китая, но их облик своим естеством отличен от японских песен. В сердцах китайцев хорошо явлен изящный поэтический дух их страны, но сердце Ямато таково, что не только песни-вака 和歌, но и китайские стихи складываются в соответствии с мягкой и покойной сутью этой страны. Следуя ей, китайские стихи стали распеваться в этой стране на манер Ямато, а дурное признали дурным. Так обстоит дело не только со стихами. И этому есть примеры.

В этой стране жил сын китайца по имени Мафукэси {286} 286 Непонятно, кто такой Мафукэси. Видимо, Нисикава Дзёкэн пересказывает неизвестную нам легенду. . Поскольку облик его родителя был в точности как у китайского мудреца, и с этим уже ничего нельзя было поделать, то и в облике сына обнаружилось нечто китайское, и сыну это не нравилось. Ему было дано разрешение сверху [отказаться от китайского обличья], и, устыдившись китайского, он принял облик японца, и его сердце само собой стало японским. Если ты родился в какой-то стране, то следуй образцам этой страны — уж таков закон Неба и Земли.

Учения мудрецов китайской земли передавались через письменность, учение богов нашей страны передавалось через слова Ямато и было записано заимствованными знаками. Однако со временем учёные люди этой страны стали склоняться сердцем только к письменности, и поскольку не было людей, обращавшихся к прямоте устной речи, истинные слова-имена пришли в беспорядок и эта страна стала приходить в упадок. Но разве Конфуций не говорил, что, приступая к управлению, следует сначала выправить имена? Разве это не служит указанием на то, что слова Ямато должны находиться в порядке? Полагаю, что только человек и может называться человеком. Он — первый среди десяти тысяч созданий, он прозывается словом «хито», а это означает, что он выбран солнцем {287} 287 Хитодомару 日とどまる. , это прозвище — самое почётное на Поднебесной земле, в нём живёт солнечный дух. Поэтому божественная душа людей имеет отношение к огненному Ки. И разве в китайской стороне дело обстоит иначе? Ведь в изначальном виде иероглиф «солнце» представляет собой круг, внутрь которого вписана «единица» 日. В любой стране человек считается в Поднебесной земле существом первым, ему придана добродетельность солнца. Если прибавить к иероглифу «человек» единицу, то получится иероглиф «большой» 大, а если к нему прибавить ещё одну «единицу», получится иероглиф «небо» 天. Человек и Поднебесная земля не могут быть удвоены. Это свидетельствует о том, что они не могут быть разделены. А потому не могут быть разделены путь богов и китайские священные учения {288} 288 Одна из любимых и основополагающих мыслей Нисикава: древнее синто и древнее конфуцианство — суть одно. Эта идея была широко распространена в Японии. Одним из её основоположников являлся Хаяси Радзан, который вводил синтоистский миф в контекст неоконфуцианской космологии. Кумадзава Бандзан утверждал: нет двух солнц и двух лун; солнце и луна принадлежат всем, и глупо спорить об их принадлежности; можно говорить о китайском пути древних мудрецов и о небесном пути японских императоров, но они — суть одно (Кумадзава Бандзан дзэнсю:.— Токио: Мэйтё канко:кай, 1978. Т. 5. С. 241-242). .