Ёсида Кэнко-хоси - Записки на досуге

Человек, который желает жить, как все, должен первым делом понять, что для каждого дела есть свой час. Сказанное не к месту режет слух и ранит сердце — выходит конфуз. Подходящей минуты следует ждать. Лишь болезнь, рождение и смерть минуты не выбирают — случаются тогда, когда пожелают того. Рождение, молодость, старость, смерть, их круговорот — вот великая правда мощного потока, который мчит, не останавливаясь ни на миг, и творит свои дела. В деле божественном или мирском, что ты хочешь исполнить во что бы то ни стало, удобной минуты не бывает. Иди не колеблясь, передышки не требуй.

Вот закончилась весна, настало лето. После лета пришла осень… В весне уже есть дыхание лета, в лете самом есть предвестье осени, а в осени скрыто приближение хлада. В десятой луне случается бабье лето — трава зазеленеет, почки у сливы набухнут. Листья опадут, а потом — побеги… Нет, не так. Листья падают потому, что не могут сдержать низового напора листьев будущих. Этот рост подпирается снизу, должные перемены случаются мигом. От рождения к старости, к болезням и смерти — так же быстр переход. Известно, когда одно время года сменит другое, но смерть не строится в очередь. И приходит она, глядя в глаза, не всегда — нападает и сзади. Каждый человек знает о смерти, но думает, что у него ещё есть время, и не торопится, но тут-то она и настигает его. Ты думаешь, что бескрайний берег моря сух, но тут приливная волна накрывает его.

Вновь назначенный министр обыкновенно устраивает пир в каком-нибудь приглянувшемся ему месте. Вот левый министр Фудзивара Ёринага устроил пир во дворце Тодзандзё. В то время там находились покои государя, но по просьбе Ёринага он на время оставил дворец. Причины того неясны, но вошло в обыкновение устраивать пиры во дворцах матери государя, его дочерей или супруги прежнего государя.

Взявши кисть, станешь писать, потянувшись за инструментом — играть на нём песню. Поднял чарку — выпьешь, взялся за шашки — сядешь за доску. Дела твои к вещам лепятся. Дурною вещью не забавляйся.

Выхватишь взглядом слово из книги священной — поневоле заинтересуешься, что там написано до и после него. Может случиться, что и в грехах своих тяжких покаешься. А если б в книгу не взглянул, такого бы не случилось. Вот за этим вещный мир и нужен. Нет у тебя желания помолиться, а вот если встанешь перед образом Будды, возьмёшь в руки чётки, сутру… Хоть и не хотелось тебе того, а дело хорошее сделаешь, хоть и пребывало сердце твоё в суетности, но усядешься на верёвочное сиденье перед образом и предашься поневоле созерцанию. Внутреннее и внешнее — разделить нельзя. Отвернёшься от внешнего — просветлеешь сердцем, а о неверии своём даже заикаться нельзя. Следуй почтительно тому, о чём сказано.

Некий человек спросил: «Перед тем как передать чарку другому, остатки вина выплёскивают. Зачем?» Я отвечал: «Чтобы в ней ничего не осталось». Однако он сказал: «Нет, это для того делается, чтобы то место, которого губами касался, от вина чистым сделалось».

159

Один знатный человек говорил мне: «Узел, именуемый „ мина “, называется так, потому что шнур, завязанный таким образом, напоминает створки раковины, называемой „ мина “. А говорить „узел мина “ — неправильно».

Говорить «прибивать» о табличке с именем, которую вешают на ворота, неправильно. Священнослужитель второго ранга Кадэнокодзи предпочитает говорить «вешать табличку». Наверное, неправильно говорить и «устраивать» относительно помоста, предназначенного для зрителей. «Устраивают» навес над помостом, а сам помост «сколачивают». Неправильно говорить «жечь священный огонь», следует говорить «возжигать». Настоятель храма Сэйкандзи по имени Дога сказал: «Неправильно говорить „завершать обряд“, надо говорить „совершать“». В общем, в речах людских ошибок много.

Одни говорят, что сакура зацветает на сто пятидесятый день после зимнего солнцестояния, другие — что на седьмой день после весеннего равноденствия. Семьдесят пятый день после наступления весны — вот когда она зацветает!

Один монашек из храма Хэндзё прикармливал гусей из пруда. Как-то раз он рассыпал корм по дорожке к храму, отворил дверь — множество птиц набежало в храм. Монашек тоже зашёл туда, затворил дверь, стал хватать птиц и убивать их. Мальчишка, косивший траву, услышал страшный гам в храме и сказал о том взрослым. Крестьяне всполошились, поспешили в храм и увидели, как монах ловит отчаянно хлопающих крыльями гусей и скручивает им шеи. Крестьяне схватили монаха и сдали его властям. Ему повесили на шею убитых им птиц и препроводили в тюрьму. Начальником столичного сыска служил тогда старший государственный советник Минамото Мототоси.

Как-то раз гадатели заспорили, как писать иероглиф «тай» в слове тайсё — девятая луна. Одни говорили: с точкой, другие — без точки. Соблюдавший обеты Будды Моритика сказал: «Во дворце канцлера Коноэ хранится гадание, написанное рукой самого Абэ Ёсихира. Там точка имеется».

Когда люди собираются вместе, они не могут помолчать ни минуты. Говорят и наговориться не могут. А послушаешь их — сплошная болтовня. Сплетничают, другим кости моют — никакой пользы ни себе, ни людям. И не знают они, что в их разговорах — одна бесполезная им пустота.

Человек из восточных провинций среди столичных жителей… Человек столичный, отправившийся на восток в надежде на лучшую долю… Монах из школы явного или же сокрытого учения Будды, покинувший свой родной храм… Каждый из них находится среди людей, ему чуждых, на каждого из них смотреть тяжело.

Смотрю я на дела людские… Напоминают они мне о человеке, который весенним деньком вылепил из снега образ Будды, украсил его златом, серебром и каменьями и вознамерился построить для него храм. И вот теперь ждёт он, когда храм будет построен, чтобы статую туда занести. Вот и жизнь наша не такова ли? Человеку мнится, что ему отмерено много, он проводит время своё в трудах, а жизнь его подтаивает снизу, подобно снегу.

Вот человек, искусный в одном деле, уселся на циновку и наблюдает за человеком, искусным в деле ином. И говорит он: «Какая жалость! Если б владел я его мастерством, был бы я сейчас вовсе не зрителем…» Думать так — дело обычное, да только нехорошо это. Если завидуешь ты какому-нибудь умению, лучше сказать: «Завидно мне, почему я раньше тому не выучился?»

Человек, который ради уязвления других выставляет свои знания напоказ, уподобляет их рогам и клыкам. Не гордись добром содеянным, не соревнуйся — вот и будешь человеком достойным. Не думай, что лучше других, — это изъян великий. Человек, что считает себя выше других — положением ли, искусностью или же деяниями своих предков — пусть он даже в словах того не скажет, но только в сердце помыслит, всё равно гордец. Так смирись, а про гордыню забудь. Именно из-за гордыни смотрится человек таким глупцом, именно из-за гордыни люди поносят тебя, именно гордыня впускает в дом несчастия.