Камо Мабути - Осенние цикады

Плохо, конечно,
друга совсем не иметь, —
но разве лучше
выбрать такого в друзья,
что не по сердцу тебе?..

Мелкий дождь без конца.
Все дороги, ведущие к Оцу,
в непролазной грязи.
Залезай на коня, прохожий,
подвезу тебя хоть немного!

И муравьишки,
когда соберутся гурьбой,
с места сдвигают
щепку, что в тысячу раз
больше любого из них…

Девушки в саду
лепят весело снежки —
интересно, кто
будет нынче согревать
ручки их озябшие?..

Мы с подругою
на постели рядышком.
Смотрим, как на пруд,
на заснежённую гладь
утки опускаются…

А я и не знаю,
что сталось теперь с одеялом,
которым когда-то
с подругою в зимнюю пору
от холода мы укрывались…

Кажется, будто
стала просторней земля
и небо глубже —
после дождя прояснились
необозримые дали…

Песнь дровосека.
Птичий нестройный щебет.
Ручья журчанье.
Pocoй омытые травы.
Сосны до самого неба…

Кивнёт на бегу
один муравьишка другому,
и снова спешат
в заботах, делах и тревогах —
налево, направо, налево…

На камне надгробном
я надпись скупую читаю:
«Здесь пал он в бою» —
как будто повеяло с поля
дыханьем осеннего вихря…

Так, одиноко,
не отыскав на земле
душу родную,
в хижине ветхой своей
буду я век коротать…

Чувства ложные
не высказывай в стихе —
только истина
даст творенью твоему
подлинную красоту!

Воин преданный [132] Воин преданный … — первое стихотворение из цикла дидактической «гражданской лирики» Акэми, которая отражает патриотические роялистские настроения самурайства в преддверии революции Мэйдзи.
государю своему
верен в помыслах —
меч он обнажить готов,
кровью налиты глаза!..

Каких бы лишений
тебе ни пришлось претерпеть
на благо отчизны, —
о славе и чести своей
в бою не забудь, самурай!

С мечом обнажённым
брожу я по залам дворца
и к стенам взываю:
«Пусть явятся нынче злодеи,
что родины честь запятнали!»

О судьбах отчизны
я ночью бессонной грущу,
и в отблеске лунном
рисует мороз на стекле
несущий спасение меч…

Радостно мне
встретить во дни, когда мир
варваров чтит,
мужа, что верен богам
нашей священной страны!

В душевной борьбе,
в тревоге о судьбах отчизны
на свете я жил,
одержим единым желаньем —
наболевшее выразить кистью…

Не предадим
благородных традиций Ямато,
края богов, —
ради нашей священной отчизны
крови сердца не пожалеем!

Вихрю подобны,
что веет, от взора сокрыт, —
мудрые боги
нас окружают повсюду;
и на земле, и на небе…

О, если бы мне,
презревшему страсти земные,
познать до конца
божественное откровенье
и тайнам богов причаститься!..

Тот, кто в доме моем
порочит друзей и знакомых, —
к тем знакомым придя,
точно так же, не сомневаюсь,
обо мне распускает сплетни!..

Друг мой далёкий!
В непроходимых горах
ты поселился —
не затем ли, чтобы стеречь
распустившиеся цветы?..

Кажется, будто
внизу муравьишки ползут,
часто петляя, —
по дороге Семи поворотов
поднимаются путники в гору…

Сколько прожито лет
в этом срубе из криптомерий!
Оглянулся на миг —
и увидел, как время мчится
даже здесь, вдалеке от мира…

Много вёсен назад
перестало тоскою томиться
и грустить о былом
в этом горном уединенье
закалённое скорбью сердце…

В неведомом мире
за гранью пристрастия земных
всегда и повсюду
буду я слагать пятистишья, —
как привык в этой жизни бренной…

Знаю, только в одном
отрада моя и награда —
в сочиненье стихов, —
где б я ни был и что бы ни делал,
на земле или там, на небе…

Вечный мой дух,
со вселенною неразделимый,
только на миг
бытия в этом бренном мире
оболочку плоти приемлет… [133] …оболочку плоти приемлет … — Согласно синтоистским (а отчасти также даосским и буддистским) представлениям, всё в мире пронизано единой жизненной энергией ки (кит. ци), которая в определённой консистенции порождает формы всякого живого существа. Смерть приводит к «рассредоточению» данного сгустка ки в макрокосме.

После того
как покину приют свой непрочный,
бренную плоть, —
не останется больше преграды
между мною и мирозданьем!..

Немного мне нужно:
один понимающий друг
для умной беседы
да один пейзаж по соседству,
чтобы только им любоваться…

Всего-то лишь друга
да глазу приятный пейзаж…
Но если и это
мне заказано — принимаю
жизнь любую в своей Отчизне!

Тот о и гляди,
подхваченный ветром осенним,
с вершины сосны
умчится в ночные просторы
едва народившийся месяц…

Слышно, как во тьме
прошуршит то здесь, то там
молодой бамбук —
чуть заметно моросит
реденький осенний дождь…

Дремоту прогнав,
на небо ночное гляжу —
взошла ли луна?
У самой подушки моей
о чём-то сверчок верещит…

По горной тропе
уныло корова бредёт
сквозь сизую мглу —
спина, голова и бока
облеплены жухлой листвой…