Камо Мабути - Осенние цикады

Дряхлой плоти моей,
я знаю, теперь уж недолго
землю обременять —
в дальний путь без конца и начала
скоро, скоро тронется странник…

Ярчайшим сияньем
сегодня залит палисад —
укрывшись во мраке,
буду из дому любоваться
превращеньями лунных бликов…

Только с лица
на вышивке всё безупречно.
Переверни —
и увидишь грязцу с изнанки.
Точно так же и в нашем мире!..

«Пора уж вставать», —
размышляю утром в постели,
да невмоготу!
Отодвину прочь изголовье [143] …отодвину прочь изголовье … — Традиционная японская постель стелилась па полу из соломенных циновок. Изголовье представляло собой деревянный валик с дугообразной впадиной в мягкой обивке. Предполагалось, что спать следует в основном на спине. Такое изголовье позволяло подолгу сохранять сложную причёску. —
и опять на ладонь прилягу…

Сквозь ветви сосны
лучи заходящего солнца
пробились к окну —
и впервые багряный отблеск
запылал на стекле, заискрился…

Ничего не свершив,
ничего не начав и не кончив,
коротаю досуг
под окошком в своей лачуге
и старею себе понемногу…

Бывает и так,
что тигр покажется кошкой…
Досада берёт,
когда об ином человеке
превратно по внешности судят!

От посторонних
таить свою боль и обиды,
жить в нищете,
на невзгоды глаза закрывая, —
до каких же пор эта мука?!

Я нужды не страшусь,
но вот о житейских заботах
мне напомнили вновь
вздох жены да слёзы детишек
над пустой обеденной миской…

Издалека ли
цветами подолгу любуюсь
или вблизи —
всякий раз исполнены вишни
несказанного очарованья…

В безлюдных горах
близ хижины уединённой
под самой стеной
разрослись кусты ямабуки,
заслонили собою окошко…

Не пойму я, зачем
любоваться луною с друзьями?
Ведь луна-то одна
путешествует по небосводу —
вот один и любуйся ею!

Мне не нужны
ни чины, ни высокие званья —
здесь, на земле,
я б возродиться хотел тем же,
кем был до сих пор…

Желанной прохладой
под вечер дохнул ветерок —
и в сладкую дрёму
погрузился я, не заметив,
как осыпался белый лотос…

Знаю одно,
что бы люди ни говорили, —
жизнь позади,
на исходе мой век, и всё же
для себя остаюсь непознан…

На цветущем лугу
над раскрытым зонтом пешехода,
ничего не страшась,
беззаботно и дерзко порхают
легкомысленные стрекозы…

Лущу я стручки
и не устаю удивляться:
один в одному,
до смешного схожи обличьем,
подравнялись бобы рядами…

Не успел залатать —
и снова, глядишь, прохудился
мой истлевший наряд…
За такими-то вот делами
пролетели весна и осень.

Нет у меня
ничего своего в этом мире,
кроме тех гор
и морей, что собственноручно
на картинах изображаю…

Сквозь туманную мглу,
возвестив приближение ночи,
шестикратно звучит
голос колокола [144] …шестикратно звучит голос колокола… — В Японии (как и в Китае) время измерялось двухчасовыми периодами «стражи» — шесть дневных и шесть ночных. Звуки колокола, возвещавшие наступление шестой дневной стражи, были приметой близкого вечера. в часовне —
и луна восходит над лугом…

Друзья за пирушкой
сидят, оборвав разговор,
и слушают молча,
как по крыше с яростной силой
барабанит ливень осенний…

Пытаясь умчать
луну, потонувшую в бездне, —
сомкнулись над ней
и несутся вдаль, обтекая,
поздней ночью волны речные…

В тусклом свете луны
дверцу хижины приотворяю, —
посмотрю-ка ещё,
как под сенью осенней ночи
мелкий дождь без устали сеет…

Ночь всё темнее,
всё крепче мороз на дворе.
Печально слышать,
как в жаровне трещит, догорая,
мой последний кусочек угля…

Щека на ладони,
не знаю уж сколько дремал —
и вот просыпаюсь.
Призывая ко сну округу,
раздаётся звон колокольный…

Что знают они
о боли души одинокой —
все те, кто весной
приходит сюда с друзьями
любоваться цветеньем вишен?..

Лютый мороз.
Большая дорога безлюдна —
и до конца,
насколько хватает взгляда,
всё залито лунным сияньем…

Спускается вечер.
Крестьяне с окрестных полей
бредут восвояси,
до земли тяжело склоняясь
под снопами сжатого риса…

Ночь провалявшись
и веки с трудом разлепив,
соображаю,
что хватил сакэ накануне
до полнейшего непотребства…

Когда за вином
со старым знакомцем сойдёшься
и пьёшь без конца, —
неизвестно, в чём больше хмеля:
то ли в чарках, то ли в беседе…

Опавших цветов
давно уже нет и в помине,
но чудится мне —
до сих пор пропитана спальня
ароматом цветущей сливы…

Смотрю я на птиц,
что над вишней цветущей резвятся
весенней порой —
и не верится, что лишь о корме
все их помыслы, все заботы…

Соловьиная трель
прозвучала под сводами леса —
все дела позабыв
и дороги не разбирая,
наугад бреду по тропинке.

Поистине дивны
растенья заморских земель,
но ни ароматом,
ни цветом нельзя их равнять
с японскою вишней в цвету…

Напрасно дерзают [145] Напрасно дерзают … — Стихотворение декларирует протест кокугаку против схоластической китайской учёности.
о сути вещей толковать
китайские старцы,
когда не дано им постичь
Неисповедимого суть!..