Обейд Закани - Веселая книга

Все, что изрекает курильщик банга,
Запиши на ослином хвосте и сунь ему в зад.

Избранники судьбы помнят добрые наставления,
Великие люди слушаются советов дервишей.

тех пор как с айвана [137] Айван — род террасы, крытая галерея, опирающаяся на колонны. В царских дворцах айваном называли и тронный зал. небес, с его синей глазури
Низвергнуты Солнце с Луною, Сатурн и Меркурий,

Красой мирозданья стал он, повелитель Востока,
И время спокойно течет бесконечным потоком.

Прекраснейший лотос увенчан венцом государя,
И солнцу свой свет ослепительный щедро он дарит.

В нем первооснова всего, в нем стихии четыре [138] Четыре стихии — по средневековым представлениям, четыре основных жизненных начала: земля, воздух, огонь и вода, из которых создано все существующее в мире. ,
В нем смысл и ценность всего, что увидишь ты в мире.

В нем всё совершенства полно, всё должно быть воспето,
Для кисти художника всё, для восторгов порта.

Пока над ковром многоцветным земным нависает
Мозаика сводов небесных, тревожно мерцая,

Пусть никнет Земля перед шахом и, где бы он ни был,
Пусть будет покорно ему своенравное небо.

Слетают с пера мои мысли, доступные взору,
В парчу облекаю я их с прихотливым узором,

В стихи превращаю я их, восхищаюсь я ими.
Но лучше любого стиха — повелителя имя,

Его повторять я готов неустанно годами,
Оно освещает дороги потомкам Адама.

То имя жемчужины царственной в море державы,
Чей блеск ниспослал нам господь, милосердный и правый,

Чье сердце всегда будет центром для циркуля мысли,
Чью мудрость никто из мудрейших еще не превысил.

Султан надо всеми султанами — Абу Исхак [139] Абу Исхак (ум. 1352) — правитель Фарса, бывшего во время Закани самостоятельным княжеством. ,
Ему лишь Джамшид [140] Джамшид — легендарный царь древнего Ирана, одни из персонажей «Шахнаме», символ справедливости и могущества. был бы равен, других не сыскать.

Оплот справедливости он, благородный султан,
Надежда и радость семи осчастливленных стран [141] Семь осчастливленных стран — по-видимому, не какие-либо определенные державы, а обычный поэтический образ. .

Цари, как рабы, перед ним преклоняют колена,
Толпа венценосцев у трона стоит неизменно.

Достойные люди пред ним не сгибаются в страхе,
А в доблестном войске его все эмиры и шахи.

Никто на пиру у него не бывает в обиде,
В бою все враги цепенеют, вдали его видя.

Свой трон утвердил он по праву на своде небесном,
И сам Фаридун [142] Фаридун — легендарный царь древнего Ирана, один из персонажей национального персидского эпоса «Шахнаме», олицетворяющий собой мудрого и справедливого государя. без борьбы уступил ему место.

Надменные падают ниц перед троном высоким,
Но в царском саду у него и фазан — словно сокол.

Да сделает славными он наши годы навеки,
Да будут враги его немощны, словно калеки.

Да будут навек его двери для всех кыблой [143] Кыбла — направление на Мекку, куда мусульманам надлежит обращаться во время молитвы. счастья,
Да будет Каабой [144] Кааба — см. прим. к стр. 53. надежд вся пора его власти.

Коль вправду захочет со мною судьба помириться
И спящее счастье мое наконец пробудится,

Подам я на сердце свое ему жалобу сразу;
Беда, мусульмане, мне с сердцем, никак с ним не слажу!

Оно непослушно, оно ни на что не похоже,
И веры лишился я с ним, и неверия тоже.

Оно все в царапинах вечно, все в шрамах, беспутное
Любовью к красавицам, глупое, вечно опутано.

Оно мне приносит всегда огорчения многие,
Не знаю покоя я с ним, знаю только тревоги.

Погубит меня мое сердце, я знаю заранее,—
Очами возлюбленной сердце жестоко изранено.

Я гнал бы не медля его от любого порога —
Людей не боится оно, не боится и бога.

Любовные муки в нем свили гнездо, словно птицы,
Тоска одиночества в нем неизменно ютится.

Оно — меланхолик страдающий, плачущий кровью,
Хворающий тяжкой, неизлечимой любовью.

Очам всех красавиц оно доверяет безмерно.
Оно поклоняется явно кумирам неверных.

И речи смутьянов опасных, забывших о боге,
Не столько несчастий приносят, не столько тревоги.

Живет оно болью одной, все оно изувечено,
Кровавые слезы ручьями — удел его вечный.

Не жаждет богатства оно. К нищете привыкая,
Бредет без дороги оно, без конца спотыкаясь.

Завидя красавицы лик, не пройдет оно мимо.
Отдаст оно жизнь за пушок на щеке у любимой.

Капризы приятны ему, безразличны укоры,
Как жалкий невежда, оно не боится позора.

Не просит поблажек оно и не требует мести,
Оно никогда не печется о собственной чести.

Запас его горестей будет нескоро истрачен:
Оно освежает его своей кровью горячей.

Ему облегченья не надо, спасенья не надо —
Мучения ищет оно и мучениям радо.

Едва лишь увидит вдали оно стройную станом —
Готово к страданьям оно и к тоске непрестанной.

А если коснется оно той, чья грудь, как гранат,
Умрет не колеблясь у ног той, чья грудь, как гранат.

Красавицы жизни лишают и глупых и мудрых,
И в темень неверия тянут их темные кудри,

Но нет для безумцев влюбленных приятней отравы —
Они ведь о жизни своей и не думают, право.

Устал я от сердца такого, я им недоволен.
От этих сердечных забот постоянно я болен.

Глаза мне покажут, идти мне налево иль прямо,
Слепое же сердце мое заведет меня в яму.

Оно доконает меня, наконец, без сомненья,
Попал в западню я к нему, не найти мне спасенья.

В груди моей враг беспощадный все время таится,
Но я не могу свое сердце заставить не биться.

О том, чтобы видеть ее, я и думать не смею,
И все же у сердца в плену я, плененного ею.

Да будет для каждого сердце надежнейшим другом!
Да будет свободно оно от сердечных недугов!

Куда мне бежать с этим сердцем, куда мне с ним деться,
О господи, справлюсь ли я наконец с моим сердцем?!

Да голос прекрасной оно отдает все на свете,
Любовь заманила его в свои крепкие сети.