_ - ПОВЕСТЬ О ДУПЛЕ часть 2

— Вот уж ничего об этом не знала, — сказала жена Масаёри. — Я слышала, что принц Хёбукё посылал письма Фудзицубо. И что правый генерал упрекал её за неподобающую холодность. Мне говорили, что советник Санэтада питал особые надежды в отношении Фудзицубо. Но о тебе совершенно ничего не знала.

— Вы многое пропускали мимо ушей, а было предостаточно всякого. Он тоже один из тех, — посмотрел принц на Накатада. — Ведь вы часто бывали вместе с Фудзицубо, и вам должно быть всё хорошо известно. Вы, наверное, сможете вспомнить сейчас, что и советник писал ей письма.

Жена Масаёри заинтересованно слушала его. Кроме того, ей стало жалко Накатада.

— Поэтому мне и обидно, что с самого начала на меня смотрели как на неподходящую партию, — заключил принц.

— Почему же ты не говорил об этом определённо? — упрекнула его госпожа. — Если бы ты сказал мне, я уж как-нибудь поговорила бы с Фудзицубо. Её отправили во дворец наследника престола, но она не так счастлива, как мы надеялись. Тех, на чью поддержку мы рассчитывали, наследник не подпускает близко. Многое внушает тревогу, приносит огорчения. И стоит мне только подумать, что она была бы счастлива, если бы не служила во дворце…

— Мне было донельзя тяжело, — продолжал принц. — Тогда обо мне никто не думал. Я и сейчас грушу, что Фудзицубо ни разу не ответила мне. Те, кто пишут пылкие письма, часто оказываются людьми легкомысленными, но мои чувства к ней остались прежними. Но вам сейчас тревожиться не о чем. Вы не ошиблись, отдав свою дочь наследнику престола. Наследник на других своих жён и не смотрит. Он недавно пригласил меня к себе. Будучи во дворце, я нанёс визит Фудзицубо. Она показалась мне совершенно удовлетворённой. Наследник один наслаждается общением с Фудзицубо, которая раньше смущала покой многих мужчин. Вот если бы она была несчастна, тогда только вы могли бы сожалеть о своём решении. Сейчас она лучше узнала свет и во время моего визита держала себя со мной совершенно по-родственному. Как был бы я счастлив, если бы раньше видел от неё такое обхождение. Её красота стала ещё ослепительней. Она удостоилась высшей чести в нашем мире, стала супругой наследника престола, и никого на свете не почитают, как её.

— Так-то оно так, — согласилась госпожа. — Но она всегда грустна и совершенно не знает прежней радости. Я очень давно её не видела. Прошлой осенью она на некоторое время смогла покинуть дворец, но наследник был очень этим раздражён и говорил: «Вы выказываете мне пренебрежение и держите вашу дочь у себя до бесконечности». Я, страдая, отправила её обратно. Фудзицубо часто просит разрешения навестить нас, но наследник её не отпускает, и она на него очень сердится. Надеюсь, что она сможет приехать к нам в последний день этого месяца.

— А когда должна рожать жена Судзуси? — поинтересовалась госпожа Дзидзюдэн.

— Мне говорили, что уже скоро, но пока ничего не заметно. Имамия стала необыкновенно красивой, волосы замечательно выросли. Сейчас, конечно, она мучается. Раньше я всегда думала Имамия отдать тебе в жёны, — обратилась госпожа к принцу, — но нежданно-негаданно государь распорядился иначе.

— И с Имамия не получилось так, как вы хотели, — сказал принц. — ‹…›.

Они проговорили до вечера. Наконец жена Масаёри отправилась к себе, а госпожа Дзидзюдэн — к своим детям. Жена Масаёри больше не волновалась: с самого начала обряды, связанные с рождением Инумия, шли размеренным чередом.

Советник Накатада вошёл в покои жены и сразу же взял Инумия на руки.

— Что же твоя бабка сказала о нашей Инумия? Мне было так стыдно, когда её вынесли на всеобщее обозрение.

— Она удивилась, что ты никогда её никому не показываешь, — ответила принцесса.

— Она ведь такая страшненькая.

— Все говорили, что она будет красивее родителей, — Продолжала принцесса.

— Они решили так, глядя на нас с тобой? В таком случае Инумия не будет совсем уж безобразной.

— Все и раньше говорили, что она хорошенькая, — отозвалась принцесса.

— Может быть, это потому, что им рассказывала о нашей дочке госпожа распорядительница. Поэтому они и стали говорить так. Я слышал, как с твоей бабкой разговаривал Тадаясу, — продолжал Накатада. — Он так страдает, так его жалко! Если бы я не женился на тебе, я бы, наверное, мучился, как он. Я счастлив, что благодаря тебе разлюбил Фудзицубо. Но другие так и не могут забыть её. До той самой ночи, как я вошёл к тебе, я чувствовал себя совершенно потерянным. Но как только я увидел тебя в ту ночь, я забыл о ней. Сейчас, когда родилась Инумия, я иногда вспоминаю о Фудзицубо, но не более. Если бы ты охладела ко мне, я бы горевал гораздо сильнее, чем бывало прежде. Однако если бы Фудзицубо стала думать обо мне как о человеке неискреннем, мне было бы стыдно и жизнь показалась бы пустой. Санэтада оставил жену и детей и предался тоске, и даже сейчас, похоже, так ничем и не занимается. Я счастлив, что женился на тебе, на той, которая связана с Фудзицубо родственными узами. Не знаю, как было бы раньше, когда я ни в чём не разбирался, но сейчас я понимаю, что к чему, и совершенно бы утешился, если бы при удобном случае мог поговорить с ней. Таких дам, как она, больше нет. Фудзицубо скоро должна прибыть сюда. Обязательно передай ей мои слова.

— Все, кто видел Фудзицубо, потеряли разум. Вдруг и с тобой произойдёт то же самое? — спросила принцесса.

— О чём ты беспокоишься? Пусть даже небожительница спустится сейчас сюда, я и не подумаю посмотреть в её сторону. Мы с Фудзицубо родственники; раньше я испытывал к ней определённые чувства, но сейчас бы мне не хотелось, чтобы мы чуждались друг друга. ‹…› Как только я узнал тебя, я понял, что если бы кто-то другой получил тебя в жёны, я бы страдал не меньше, чем из-за замужества Фудзицубо».

— Удивительно как всё меняется! — задумчиво проговорила принцесса. — Мы с Фудзицубо выросли вместе, и когда расстались, тосковали и всё время плакали. И даже люди не столь близкие не могли примириться. Накаёри, например, ушёл в монахи, как это горько!

— Да, это большое несчастье, — ответил Накатада. — Обещай мне, однако же, сделать то, о чём я прошу. Непременно.

Так они говорили и потом уединились в своих покоях.

— Ну, как тебе понравилась Инумия? — спросил Масаёри у жены.

— По-видимому, из неё вырастет красавица. И мать её в этом возрасте была хороша, но в Инумия есть что-то особенное, — ответила госпожа.

— Накатада обращается с Инумия необыкновенно заботливо, поистине он хочет воспитать её самым достойным образом. Хотел бы я увидеть, какой она вырастет! — сказал Масаёри.

Масаёри чувствовал, что стареет. «Вот и гадальщики советуют удалиться от дел…» — думал он и решил отказаться от места генерала. Один раз он уже представлял императору прошение об отставке, но оно было отклонено. Представил вторично, но и на этот раз прошение не было принято. Тогда Масаёри обратился к Суэфуса: