Алишер Навои - Лейли и Меджнун

Поднимутся, быть может, вежды? Нет:
На пробуждение надежды нет!

И мать, воздев ладони к небесам,
Дав распуститься белым волосам,

Слезам кровавым вылиться из глаз, —
Ногтями в старое лицо впилась.

Как разрывает утро ворот свой,
Рассыпав искры света над землей,

Она, как ворот, грудь разорвала, —
И светом сердца озарилась мгла.

Взывала мать, рыдая: «Горе мне!»
Стонала мать седая: «Горе мне!

Мерещится спросонок это мне?
Проснись, мой верблюжонок! Горе мне!

Открой глаза: дай солнце нам опять,
Чтоб захотелось девушкам гулять,

Чтоб разбежались по саду цветы.
Все ждут они: пойдешь ли с ними ты?

Подруг нарядных много собралось!
Дай гиацинты мне своих волос,

Их локонами землю обовью,
Их запахами землю оболью!

Сокровищницу сладостной красы —
Твое лицо — украсят две косы:

Сплету я косы — будут две змеи
Оберегать сокровища твои.

Окрашу я глаза твои сурьмой,
Окрашу брови я твои басмой:

Глаза — мечи турецкие — должны
Упрятаться в зеленые ножны.

Твое лицо я нарумяню вновь:
Прибавлю я своих царапин кровь.

Я индиго на щеки положу, —
Зрачок дурного глаза поражу.

Я родинку поставлю на щеке,
Как семечко в петушьем гребешке.

И покрывала длинные твои
На волосы накину я твои:

Закрыта будет сторона одна,
Другая будет сторона видна.

Одену плечи в розовый наряд, —
О нем с восторгом все заговорят.

Ты с девушками племени пойдешь,
Как искушенье времени, пройдешь,

Всех освещая, обольщая всех,
Пустынников святых ввергая в грех!

Иди, — любимого найдешь в саду.
Меджнун вопит и стонет, как в аду,

В беспамятстве сейчас он упадет,
Но жизнь вернет безумцу твой приход.

Ты не придешь — он прибежит сюда,
Что я смогу сказать ему тогда?

Где слово я, в смущении, возьму?
Как буду я смотреть в глаза ему?

Не повергай в печаль друзей твоих!
Ужель тебе не жаль друзей двоих?

Ужель тебе не жаль двоих сердец?..»
Так плакала. А за стеной отец

О землю ударялся головой,
Метался, ворот разрывая свой.

Был весь народ в печали о Лейли.
Народ кричал и плакал: «Вай, вайли!»

Я буду о Меджнуне говорить:
О нем я не могу не говорить!

Меджнун лежал на кладбище глухом,
Там люди воскресения кругом,

Среди могил свою печаль влачил,
И был он чист, как жители могил.

Когда бессильной сделалась Лейли,
Он тоже лег, беспомощный, в пыли.

Когда любимой овладел недуг,
Любимый жертвой стал жестоких мук.

То в светлом вымысле, то в ясном сне,
Он был всегда с Лейли наедине.

О ней одной он слушал голоса:
То сердце чистое, то небеса

Весть о возлюбленной ему несли.
Когда старуха-смерть пришла к Лейли

И пери чашу выпила ее, —
Почувствовал безумец: острие

Безжалостное прокололо грудь,
И задрожало сердце, точно ртуть.

И голос неба зазвенел в ушах:
«О воинства скорбей великий шах!

В державе горя — повелитель ты,
Всех любящих сердец правитель ты,

Они тебе приносят рабства дань.
Не спи, герой страны страданья! Встань!

Осенний вихрь в твоем саду сейчас!
Подул самум — светильник твой погас!

Все то, что соловьиное в тебе.
Все то, что голубиное в тебе,

Все мотыльковое ты собери,
Скорее к поднебесью воспари:

Подруга путешествия — луна,
Но спутника все время ждет она,

Ты будешь путешествовать с луной,
Или придется ей уйти одной?»

Хотя, как паутинка, был он слаб,
И нитка задержать его могла б,

Но тигром с ложа прянул он, едва
Услышал эти вещие слова!

Как солнце, как небесная газель,
Он побежал, одну лишь видя цель:

Он видел дом Лейли в мечтах своих!
Держал он песню на устах своих, —

Не песнь рыданья, не страданья песнь,
А песнь свиданья, ожиданья песнь.

Сокровища души держал в руке,
Чтоб разбросать, как деньги, на песке.

Он прыгал — мнилось: молния зажглась,
Струится ливень радости из глаз.

Горя любовью, солнцем стал земным.
Бежали звери дикие за ним.

В груди Меджнуна страха не найти.
Он знал: никто не станет на пути.

Боялись люди твердости его,
Предсмертной светлой гордости его, —

Бежали некоторые скорей:
Боялись некоторые зверей…

И вот Меджнун достиг дверей Лейли.
Вот ждут его стада зверей вдали:

Стоят спокойно, а народ вокруг
Не чувствует от страха ног и рук…

Когда, решив покинуть этот свет,
Лейли давала матери завет,

Тогда влюбленный появился вдруг,
Пришел, как верный друг… Нет, вечный друг!

Глаза — глаза желанные нашли:
Глаза одно желание прочли.

Возлюбленная руки подняла,
Возлюбленному душу отдала.

Возлюбленный склонился, не дыша:
К возлюбленной ушла его душа.

Попутчика себе Лейли нашла,
Теперь дорога ей не тяжела!..

И люди без числа входили в дом,
И двух усопших находили в нем,

Событъю небывалому дивясь:
Нерасторжима двух страдальцев связь!

Все немотою связаны уста:
Любовь Меджнуна так была чиста,

Что смерть нашел в любви, как жил в любви,
Две жизни души отдали свои!

Когда огонь сочувствия погас,
Такие речи начались тотчас:

«Оборвалась двух слабых жизней нить.
Как будем эти жизни хоронить?»

Сказали: «Тех, кому возврата нет,
В ком даже примеси разврата нет,

Двух чистых, чья благословенна кровь,
Кому жестокосердая любовь

Ни разу в жизни счастья не дала,
Чья смерть ужасна так и так светла,

Кто, не вкусив любви в земном краю,
Нашли сближенье вечное в раю,

Двух разлученных, Кайса и Лейли,
Соединим во глубине земли,