Ольга Петерсон - Наследники Вюльфингов [предания германских народов средневековой Европы в пересказах Е. Балобановой, О. Петерсон]

— Забудьте ваши заботы, — сказал тогда витязь Гаген, — сегодня ночью сам я стану со щитом в руке на страже: верой и правдой буду я охранять вас, пока не наступит день, а тогда пусть каждый постоит сам за себя!

С поклоном поблагодарили они его и пошли к своим постелям. На страже вместе с Гагеном стал и скрипач Фолькер. В полном вооружении, со щитами в руках, стали они перед домом. Сняв с руки щит, Фолькер прислонил его к стене, потом принес свою скрипку и, сев на камень при входе в дом, стал играть. На свете не было более искусного скрипача. Спасибо сказали ему витязи, заслыша сладостные звуки его скрипки. Его искусство было столь же велико, как и его отвага. Сначала струны его звучали так громко, что весь зал звенел, потом же стал он играть все мягче и сладостней, и играл, пока озабоченные воины не заснули на своих постелях. Убедившись наконец, что все уже спят, отложил он смычок и, взяв щит, снова стал рядом с Гагеном, охраняя покой своих товарищей.

Но вот глухою ночью во тьме блеснули шлемы — то были вооруженные гунны, посланные Кримгильдой. Фолькер первый увидал их и сейчас же указал их Гагену.

— Молчи, пусть подойдут поближе, — сказал Гаген, — тогда мечами сшибем мы с их голов их шлемы.

Но один из гуннских воинов скоро разглядел, что у входа стояла надежная охрана: узнал он скрипача Фолькера и Гагена и предупредил о том своих товарищей. Воины Кримгильды сейчас же молча повернули назад.

Фолькер хотел было пойти за ними, но Гаген удержал era опасался он, что завяжется битва и придется ему поспешить на помощь к товарищу, а тем временем двое или четверо гуннских воинов проберутся в дом и перебьют спящих.

Остался Фолькер и только крикнул уходившим, чтобы знали они, что он их видел:

— Куда это идете вы так с оружием в руках? Если вышли вы искать добычи, так захватите себе на помощь и меня с моим товарищем!

Ничего не ответили ему воины, и в гневе крикнул он им вслед:

— Ах вы, злые трусы! Неужели хотите вы перебить нас спящими? Редко случалось это с такими добрыми витязями, как мы!

Огорчилась королева, когда воины ее сказали ей, что не пришлось им исполнить ее поручение. В гневе иначе распорядилась она, и отважным витязям плохо пришлось от ее нового приказа.

Наутро, когда рыцари стали одеваться, чтобы идти в храм к ранней обедне, Гаген посоветовал им надеть шлемы и панцири и вместо цветов взять в руки мечи и щиты. Удивился Этцель, увидя их идущими в храм в полном вооружении и спросил, что это значит и не обидел ли их кто-нибудь. Но гордые витязи умолчали о вражде к ним Кримгильды, и Гаген сказал только, что на родине их существует обычай — на всех королевских празднествах не снимать оружия целых трое суток.

После обедни рыцари занялись бугурдом, и Этцель с Кримгильдой смотрели на них из окна. Тут уже дело чуть было не кончилось схваткой, когда Фолькер пронзил копьем одного из гуннских воинов. Родственники убитого бросились уже к оружию, но Этцель предупредил столкновение: у одного вырвал он из рук копье, а остальных прогнал.

— Если тут у меня на глазах убьете вы этого шпильмана, я прикажу вас всех повесить. Сам видел я, как на скаку сразил он Гунна, — причиной этому была одна случайность. Вы должны оставить в мире моих гостей.

С этими словами сам повел он их в зал, где были накрыты столы и приготовлена вода для умывания. Много врагов было уже у рейнских витязей среди гуннских воинов. Некоторые князья явились к столу, окруженные вооруженными воинами: все же хотелось им, если возможно, отомстить за своего родича.

— Большое неприличие делаете вы, садясь за стол с оружием в руках, — сказал им Этцель, — но помните, кто вздумает причинить хотя бы какой-нибудь вред моим гостям, тот поплатится за это головой.

Пока воины усаживались за столы, Кримгильда обратилась к Дитриху:

— Твоего совета прошу я, король Дитрих, — сказала она, — не откажи мне в твоей помощи и милости!

Услышал это старый витязь Гильдебранд:

— Кто вздумает убить Нибелунгов, тот должен сделать это без меня, — сказал он своему королю [12] Дитриху. , — ни за какие сокровища в мире не соглашусь я причинить им вред: они, бесспорно, самые доблестные воины.

Кримгильда же продолжала:

— Много зла причинил мне Гаген, — он убил Зигфрида, милого моего мужа, и я готова отдать все свое золото тому, кто отомстит за него. Пусть поплатится за это дело один лишь Гаген — другим я не желаю зла.

— Разве можно убить его одного? — возразил ей мейстер Гильдебранд. — Стоит лишь напасть на него, чтобы завязалась такая битва, в которой все должны будут расстаться с жизнью.

— Не проси меня об этом, королева, — сказал Дитрих, — родичи твои не причинили мне никакого зла, и я не имею причины напасть на них. Да и тебе мало принесет чести, если ты покусишься на их жизнь: пускаясь в путь, не ожидали они найти здесь свою гибель. Нет, Дитрих не станет мстить за Зигфрида.

Не найдя поддержки в Дитрихе Бернском, Кримгильда обратилась к Бледелину, обещая ему в награду марку, которою владел Нудунг, и в жены — его вдову. Сначала отказался было и Бледелин, брат короля, опасаясь гнева Этцеля. Но Кримгильда соблазнила его своим серебром и золотом, красотой невесты и богатыми бургами, и Бледелин согласился.

— Надо молчать обо всем, — сказал он ей, — когда же наступит удобная минута, я подам клич, и или Гаген поплатится за все, что тебе он сделал, или я сам лишусь жизни.

Бледелин сейчас же вооружил своих воинов и повел их в покои, где пировали слуги бургундских королей под наблюдением витязя Данкварта. Кримгильда же вернулась в зал, где король Этцель пировал со своими гостями и, сев за стол, приказала привести туда и сына своего Ортлиба. Король Этцель сейчас же стал просить бургундского короля взять мальчика в Бургундию и воспитать там его, как прилично его роду и сану. Со временем он будет им верным другом и окажет немало услуг.

— Конечно, если бы он вырос, короли могли бы на него полагаться, — сказал тут Гаген, — но молодой король кажется мне таким слабым и тщедушным, что, пожалуй, немного придется мне служить ему.

Взглянул король на Гагена и ничего не сказал, но тяжело стало у него на сердце, и дух его омрачился. Гаген же был не в расположении шутить. Вместе с королем речь Гагена огорчила и всех князей. Неприятно было им спустить Гагену его дерзость, да и сам король был сильно недоволен этим гостем.

Тем временем Бледелин, вооружив своих воинов, отправился в покои, где пировали слуги Гунтера. Тут встретил его витязь Данкварт. Узнав, что не с миром пришел Бледелин, Данкварт одним ударом отсек ему голову. Жестокий бой завязался между воинами Бледелина и бургундскими кнехтами. Те из них, у кого не оказалось под рукой меча, хватали скамьи и стулья и с их помощью нанесли немало ран гуннам. Но на место павших воинов являлись свежие толпы гуннов, и бой не прекращался, пока не были перебиты до последнего все кнехты. Данкварт остался один, окруженный толпой врагов. Удары градом сыпались на него; щит выпал из его руки от тяжести копий, вонзившихся в него. Тем не менее Данкварту удалось пробиться сквозь толпу врагов и ворваться в залу, где пировал король со своими гостями.