Ольга Петерсон - Наследники Вюльфингов [предания германских народов средневековой Европы в пересказах Е. Балобановой, О. Петерсон]

При таком ответе Экке так рассердился, что, вероятно, бросился бы на старика, если бы был с ним один на один. Одно только узнал он тут, — что бернский витязь уехал в Тироль. Не прощаясь, побежал он назад и слышал только, как Гильдебранд кричал ему вслед:

— Когда покончишь с Дитрихом, возвращайся назад в Берн, — я тоже охотно померяюсь с тобою силами.

Когда, миновав Триент, пробрался он в Тирольские горы, ему вдруг преградило путь какое-то свирепое чудовище — получеловек, полуконь. Экке вступил с ним в борьбу и убил его. Дальше нашел он тяжело раненного человека, который рассказал ему жалобным голосом, что это Дитрих Бернский привел его в такой вид. Осмотрев его раны, Экке нашел, что человеческая рука не могла нанести их и что, вероятно, они произошли от удара молнии. Но раненый рассказал ему свою историю:

— Имя мое Гельфрих фон Луне, — сказал он. — Нас было четверо, и пришли мы сюда с Рейна, чтобы сразиться с могучим Дитрихом. Троих из нас он убил, да немного было ему с ними и хлопот: были они трусы и почти не защищались. Но вот и я должен умереть.

Экке расспросил его о боевых привычках и обычаях Дитриха и обещал раненому отомстить за него; потом перевязал он ему раны и посадил на его боевого коня, бегавшего на свободе тут же неподалеку.

Теперь рассказывает сам Гельфрих фон Луне о том, как два славных князя — Экке и Дитрих — встретились в лесу:

— Жаль мне их обоих, оба они сильно пострадали. Дремуч и темен был густой еловый лес, где встретили они друг друга. Пешком пришел туда Экке, оставив дома коня своего, и нехорошо он это сделал.

Ярко осветился лес: панцири Экке и Дитриха сияли столь же ярко, как блестящее солнце. Где ни проходили лесом эти отважные витязи, всюду становилось светло, как от пожара. Ярко горел безупречный шлем Дитриха, Гильдегрин; не уступал ему в блеске и шлем Экке; оба они светились, точно две полные луны на небе.

Видя такое сияние, Дитрих принял его за отблеск своего шлема, — не заметил он врага, бежавшего ему вдогонку.

— Как ты сегодня наряден, — говорил он, обращаясь к своему шлему, — да будет счастлив и благополучен кузнец, чья рука выковала тебя! Я желаю ему этого от всего сердца. Чем старше становишься ты, тем ярче ты сверкаешь.

В эту минуту великан, настигавший его, ударил панцирем о свой щит. Тут только Дитрих заметил его.

— Охотно встретил бы я тебя приветствием, если бы это тебе подобало, — сказал Дитрих. — Скажи мне, куда это бежишь ты так поспешно? Кто послал тебя сюда? Уж не прибежал ли ты за мною?

— Меня послали сюда дамы, и я прошел немало чуждых земель в поисках Дитриха Бернского, — отвечал Экке. — Много слышал я рассказов о славных его подвигах. Теперь надо ему познакомиться с прекрасными дамами и, может быть, он сделает это охотно. Хотелось бы мне рассказать ему о трех королевах, благородных и знатных.

— Много есть Дитрихов в Берне, — сказал на это витязь, — но если говоришь ты о том Дитрихе, которому отец его, Дитмар, оставил после своей смерти Берн и все остальное свое достояние, то видишь ты его здесь; это я.

Едва услыхал это Экке, как уже кричал, приставив к губам щит:

— Так это я тебя искал! Поверни же назад, чтобы мог я вступить с тобою в бой: пеший, я не могу догнать тебя!

Спокойно посмотрел Дитрих на юного витязя и спросил его, откуда у него такое оружие; на Вызов же его он не хотел и отвечать. Экке был поражен, но бернский витязь показался ему так величественен, что он поневоле исполнил его просьбу. Рассказав ему о своем панцире и шлеме, принялся он расхваливать свой меч, лучший изо всех мечей и побывавший уже в руках у многих славных воинов. Тогда Дитрих сказал, что он не станет биться против врага, запасшегося таким отменным оружием. Но Экке пришел в ярость, понимая, что бернский витязь хотел только уклониться от боя, и всеми способами стал добиваться того, чтобы рассердить его. Наконец стал он проклинать Дитриха, назвал его трусливым деревенским парнем и стал хвастаться, что скорее сам Господь повергнет его, Экке, наземь и придет на помощь его врагу, чем Экке допустит Дитриха уйти от него без боя.

При этих последних словах Дитрих спокойно сошел с коня и сказал:

— Ну, если ты согласен, чтобы сам Господь пришел ко мне на помощь, то тебе настал конец. Я вижу теперь, что жизнь надоела тебе.

Безмерно обрадовался Экке, увидя, что враг его сошел с коня и стоит перед ним пеший: теперь был он уверен в победе. С яростью напал он на бернского витязя, и, по правде сказать, Дитрих скоро убедился, что имеет дело с достойным противником; и победа над Экке немало прибавила потом к славе Дитриха.

Когда наносили они друг другу первые удары, утро только что засерело на небе и птицы веселым пением приветствовали нарождавшийся день. Но бойцы и не заметили этого: звон их оружия заглушал для них сладкий щебет птиц.

Выше поднялось солнце и залило лес благодатным горячим светом; утомленные руки бойцов опустились, но ни один из них не отступил еще ни на шаг. Дитрих отбросил в сторону иссеченный щит и укрывался от ударов Экке за ветвями ближайших деревьев.

На западе солнце опускалось уже за горы, когда изменила Дитриху его сила, и он должен был отступить на несколько шагов, и потерял из виду своего коня, которого привязал недалеко от себя. Но по мере того, как день клонился к вечеру, сила его чудным образом возрастала: теперь овладевал им тот воинственный пыл, о котором так много поют и рассказывают.

Испугался Экке.

— Откуда берется теперь у тебя сила, между тем как я все слабею от усталости? — спросил он. — Кажется, точно сидит в тебе кто-то другой и помогает тебе биться.

В эту минуту Дитрих нанес ему такой удар, от которого Экке сейчас же свалился на землю.

— Еще раз предупреждаю тебя, откажись от битвы, — сказал ему Дитрих. — Что тебе пользы биться ради благородных и знатных дам? Они станут только издеваться над тобой и посмеются лишь, если один из нас будет убит.

Но Экке успел оправиться от ошеломившего его удара и снова бросился на Дитриха. Теперь Дитрих ясно видел, что ему никогда не удастся пробить панциря своего противника, поэтому отбросил он в сторону свой меч и налег на врага всею грудью, надеясь одолеть его в борьбе. После долгих усилий ему удалось-таки победить, и тут потребовал Дитрих, чтобы Экке, сдавшись, поклялся ему в вечной верности. Но Экке скорее готов был умереть, чем уйти побежденным. Тогда Дитрих схватил меч и пронзил Экке насквозь, так что кровь ручьями хлынула наземь. Глядя на врага, умиравшего у его ног, Дитрих почувствовал к нему жалость.

— Люди будут порицать меня за то, что я приколол такого молодого витязя, беззащитно лежавшего на земле, — думал Дитрих. — Но жалобами все равно не поправишь беды. По крайней мере, я возьму его оружие в доказательство того, что я его убил.