Ольга Петерсон - Наследники Вюльфингов [предания германских народов средневековой Европы в пересказах Е. Балобановой, О. Петерсон]

— Нет, Гильдебранд, — сказал Дитрих Бернский, — этого я не хочу. Лучше пропусти его с миром; я люблю этого юношу. Лучше скажи ему от меня ласковое слово: знаю, — при моей любви к нему, он рад будет его слышать.

— Право, меня сердит, что должен я еще ублажать витязя, — сказал про себя Гильдебранд, — для меня это был бы вечный позор. Охотнее стал бы я с ним биться изо всех своих сил; может быть, он был бы рад этому.

Выехал тогда старый Гильдебранд из Розового Сада и после больших трудов приехал в бернскую землю. Тут стремительно налетел на него молодой рыцарь:

— Скажи мне, старик, чего ищешь ты в этой земле? Твое вооружение, звонкое и светлое, как будто служит тебе значком; ты ослепляешь мои зоркие глаза. Надо тебе отказаться от битв и успокоиться дома у пылающего очага.

Засмеялся старик и сказал;

— Так, должен я сидеть дома и мирно предаваться покою? Много боев приходится мне вести, но это нечасто делает меня слабым; немало войн вел я в Валахии и Венгрии, и оттого-то, верь мне, юноша, и поседела моя борода.

— Увидишь, твою бороду я вырву так, что кровь зальет и окрасит твой панцирь. Твой панцирь и твой зеленый щит должен ты будешь отдать мне и, если захочешь, можешь еще немного пожить у меня моим пленником.

— Панцирь мой и зеленый мой щит часто спасали меня. Эта речь твоя мне очень нравится; счастье легко выпадает мне на долю.

Они отложили в сторону слова и схватились за мечи, — они получили то, чего желали.

Молодой скоро нанес такой сильный удар, что старый Гильдебранд содрогнулся от невыносимой боли и отскочил назад на двадцать пядей.

— Такому прыжку научила тебя женщина, — сказал Гильдебранд.

— Если бы я учился сражаться у женщины, то это было бы мне вечным позором, — я учился у рыцарей и пажей во владениях моего отца; у благородных людей и графов при дворе моего отца учился я владеть мечом, шпагой и копьем, в чем и теперь еще не перестаю упражняться.

Старик осторожно бился, пока не вышиб из рук молодого его оружие, потом он схватил юношу за спину и повалил навзничь на зеленую траву.

— Кто трется о старый котел, тот сам становится никуда не годен. Скажи же мне, юноша, как-то ты теперь себя чувствуешь? Исповедуйся мне теперь. Я хочу быть твоим духовным отцом. Если ты из породы волчат Вюльфингов, то ты, может быть, еще спасешься от смерти.

— Вюльфинги — это волки, что бегают в лесу; я же в Греции, в городе Петротольфе, доблестный рыцарь; мать мою зовут фрау Ута, и она благородная герцогиня; престарелый и отважный Гильдебранд — мой отец.

— Если мать твоя благородная герцогиня, фрау Ута, то я — добрый Гильдебранд, твой любящий отец.

Снял он тогда с юноши золотой шлем и поцеловал в уста:

— Слава Богу, мы оба с тобою целы и невредимы.

Тут вместе отправились они на родину. Но перед въездом в город они приняли такой вид, будто они только что бились и в битве этой молодой рыцарь остался победителем. Сделали это они для того, чтобы не огорчить мать неудачей, постигшей ее сына. Старика она не узнала, когда он, связанный, вошел в дом.

Не снимая шлема, старый Гильдебранд сидел связанный. Вскоре все сели за стол. Молодой рыцарь снял с него веревки.

— Гость, — сказал он ему, — садись с нами, ешь и будь весел.

— Сын мой, остерегайся своего пленника.

— Молчи, матушка, успокойся и перестань печалиться: на то была воля Божия, и это мой отец. Встреть его, как подобает, и прими его с любовью и почетом.

— Скажи же мне, сын мой, откуда ты его привел?

— Я скажу тебе это, матушка: случилось это поздней ночью, и он, конечно, убил бы меня, если бы не помог мне Господь. Отец мой взял меня в плен только потому, что я успел отвести удар, — иначе я бы погиб. И я благодарю тебя матушка за то, что ты научила меня этому прыжку и искусству отводить удары. Никогда еще не встречал я никого, кто мог бы сравниться с моим отцом, и до сих пор все, вступавшие со мною в бой, погибали жалкой смертью.

Тогда отпраздновали прибытие старого Гильдебранда со всевозможной роскошью и великолепием. На четырнадцатый день старик стал готовиться к отъезду и в доме своем привел в порядок все, что без него пришло бы в упадок, а также уладил все с рыцарями, пажами и графами, чтобы владения его впредь были еще лучше. Фрау Ута одна держала двор вместе со своим сыном. Старик Гильдебранд должен был находиться при своем господине, в Ломбардии, в Берне, — туда стремился он душой, и, благословив жену и сына, он пустился в путь. Когда же прибыл он в Берн, его приняли там с любовью и почетом и стали расспрашивать, как он бился, и он рассказал все, как было. На том мы и окончим наш рассказ с помощью Божией.

У СИГМУНДА, НИДЕРЛАНДСКОГО короля, есть сын Зигфрид; но мальчик до того шаловлив и при том велик и силен, что это причиняет много досады его отцу и матери: он никогда и ни за что не хочет никому подчиняться. Советники короля решают, что если предоставить ему свободу ехать, куда он захочет, то со временем из него выйдет отважный герой. Король отпускает сына. Зигфрид уезжает из дому и через некоторое время приезжает к кузнецу и просится к нему на службу. Но тут случается, что Зигфрид вдребезги разбивает железо и наковальню, а когда кузнец желает наказать его за это, он бьет и своего хозяина, и его работника. Тогда хозяин придумывает способ избавиться от своего ученика. В лесу под липой живет могучий дракон, и кузнец посылает туда молодого Зигфрида за угольками в надежде, что чудовище пожрет его.

Но молодой Зигфрид убивает дракона и с корнем вырывает деревья и относит их в долину, где живет множество драконов, змей и жаб. Он забрасывает их принесенными деревьями, приготовляет, таким образом, огромный костер и поджигает его.

Роговая оболочка чудовищ растапливается от огня и стекает в виде ручейка. Зигфрид окунает палец и, видя, что жидкость, охладев, превращается в рог, он весь обмазывается этим растопленным рогом, и сам становится точно роговой за исключением лишь небольшого местечка между плечами, и в это-то самое место и был он ранен насмерть, как это поется в других песнях.

После этого он отправляется в Вормс, к королю Гибиху, и желает выслужить себе в жены его дочь. Так проходят восемь лет.