Жемчужина

В Иерусалиме, на Иордане
Крестил Креститель. Пришел к Предтече
Господь: «Меня же, Иоанне,
Крести». Крестителя же речи
Исаия прорек заране:
«Се Агнец Божий, камня крепче,
Людских грехов земные дани
Возьмет беременем на плечи:
Сам без греха, но человечьи
Искупит все Он». Творцом любим,
Агнец, пребывший в вековечье,
К кресту пришел в Иерусалим.

Христа Иерусалим приветил
Как Агнца дважды, и пророк
Пророку вторил, сколь Он светел,
Сколь кроток Он, но третий срок
В видении Апостол встретил
И в Откровении прорек:
Престол он средь святых заметил,
Где Агнец жертвенный возлег,
И Книгу, с коей Тот совлек
Все семь печатей, — и пред Ним
Тогда весь Ад от страха дрог,
Земля и Иерусалим.

А здесь, в Иерусалиме Новом,
Сверкает Агнец белизной
И незапятнанным покровом,
Весь белый, белый — не иной.
Здесь обручается Он словом
С душой пречистой как с женой;
И каждый день под Божьим кровом
Всё больше нас, но здесь земной
Нет зависти: Господь со мной! —
Мы все ликуем. — Нас больше стало!
К нам прибывает по одной
Любовь, и этого нам мало.

Нимало не страшатся девы,
Отмеченные перлом Божьим,
Коль здесь другие королевы
Красуются отличьем схожим.
Зерно не отделить от плевы,
Покуда смертный страхом гложим,
Но смерть попрала все страхи и гневы,
И зреть незримое мы можем.
И радость пред Господним ложем
На пиршестве нам воссияла,
И всяк здесь светел и нетревожим,
И чести не лишен нимало.

Коль мало веры мне — в Писанье
Читайте Иоанна, он
Сказал: «И я узрел сиянье
На высотах горы Сион —
Там Агнец был, а в предстоянье
Сто сорок тысяч чистых жен,
Четыре тож, и начертанье
Я зрел на их челах имен
Отца и Агнца. И вдруг, как стон
И рев воды поверх завала,
Как грома гром со всех сторон, —
Глас с Неба. Все Ему внимало.

Ему внимало все вокруг,
Но из — под спуда в гул могучий
Втекал, я слышал, новый звук
Благоговейный и певучий:
Я зрел в руках у Божьих слуг
Златые арфы, и созвучий
Узоры восхищали слух
Новейшей песней наилучшей;
Сидел на троне Всемогущий,
И четверо зверей стояло
Округ, и старцы, там, на круче,
И ангелы. И все внимало.

Немало певчих, до конца
В искусстве пения умудренных,
Но славить Агнца и Отца
Не смогут так, как сонмы оных;
Они же, первины Творца,
Сто сорок тысяч искупленных,
Четыре тож, Ему с лица
Подобных и Христом спасенных,
Из уст, хулой не оскверненных,
Хвалу они рекли, звучала
Песнь праведных, и слушал Он их;
Быть им вовек; им все внимало»”.

«Нимало не желая спора,
Задам еще один вопрос,
Ибо премудра ты, коль скоро
Тебя, мой перл, избрал Христос.
Я прах, я тлен, я куча сора,
А ты из королевских роз,
Ты здесь живешь, твоя опора —
Любовь и бытие без слез,
А я — бездомный дикий пес.
И все же я начну сначала:
Пусть леди кроткая на спрос
Ответит, не таясь нимало.

Немалое во мне горит
Желание, узнать о том,
Где город твой, каков на вид
(Коль милосердная о нем
Сказать мне соблаговолит),
И в граде том каков твой дом?
В Иерусалиме был Давид
Царем, — но это все в былом,
Не здесь, а там, в краю земном,
В стране еврейской, — во сто крат
Вы чище под луной во всем;
Так сколь же, чаю, чист ваш град!

Ваш град при вашем населенье,
При этих тысячах и тьмах,
Чай, преобширное строенье?
Но где же домы на холмах?
Иль драгоценные каменья
Живут здесь вовсе не в домах?
Иль он за лесом, в отдаленье?
А может статься, он в двух шагах,
И ты на этих берегах
Гулять привыкла? Я буду рад
Узнать о нем не на словах,
Коль ты покажешь мне этот град».

«Град иудейский, о каком
Известно вам, он был недаром
От века Господом иском —
Невинный в нем подвергся карам;
Иерусалимом град реком;
Но Иоанн рек не о Старом,
Он рек о Новом, о другом,
Который стал нам Божьим даром.
Как Агнец, не замаран варом,
Так и овечки Его стад,
Таков же и загон отарам,
А стало быть, пречист и град.

Есть град и град, названьем схож —
Иерусалим, но перевод
Различен: «Божий Дом», и то ж —
«Мир Зримый». Из одних ворот
(Тот град был избран и хорош)
Шел Агнец в мир: спасая род
Людской, Он кротко стал под нож.
Из врат других, наоборот,
К нам беспредельный мир грядет:
Обречена плоть на распад,
Но радость вечная цветет
Для всех, вошедших в этот град».

«Коль близок град, — мою отраду
Молил я, — нежный мой цветок,
Ты проводи меня ко граду
На дом твой поглядеть разок!»
Она же строго: «За ограду
Вас пропускать не волит Бог.
Молила я, и вам награду
Господь послал: на краткий срок
Издалека, через порог,
Узрите вы поверх оград
Наш град; не чистого поток,
Всех сил лишив, не пустит в град.

Град Божий — выше, у истока,
С холма узрится вся столица;
Я с вами обонпол потока
Пойду», — так прорекла юница.
Там было, вправду, недалеко;
Легко шагал я вдоль границы
И вдруг застыл — узрело око
С того холма у той криницы
Ограды, башни и бойницы —
Все словно солнцем осияно,
Как будто предо мной страницы
Из Откровения Иоанна.

Что Иоанн зрел вдохновенный,
То видели глаза мои:
Иерусалим, град обновленный,
Стоял в сиянии зари,
Златые зубчатые стены
Сверкали, будто хрустали;
И основания драгоценны:
Всего двенадцать от земли
Их было, все двенадцать шли
Уступами вдоль стен, пространно, —
И все, что видел я вдали,
Есть в Откровении Иоанна.

Как Иоанн дал самоцветам
Число и место в Откровенье,
То я узнал их по приметам:
Был первый зелен, но из тени
Сиял голубизной при этом,
То — яшма; на второй ступени
Сапфир, на третьей бледен цветом
Бел халкидон; еще каменье —
Смарагд — для глаз отдохновенье;
Сардоникс — пятый, и, как рана,
Рубин — шестой (перечисленье
По Откровению Иоанна).

По Иоанну был седьмым
В тех основаниях хризолит,
Берилл белейший был осьмым,
Топаз, в котором цвет двоит,
Девятым; хризопраз над ним —
Десятым; гиацинт стоит
Одиннадцатым; остальным,
Последним, аметист — на вид
Пурпур с индиго — он хранит
От бед. Над ним же первозданна
Стена из яшмы — монолит.
Так скаазано у Иоанна.