Лопе де Вега - Том 4

Что ж, попробуй.
Иль проще — лезвие испробуй пальцем.

Смиренно умоляет вас
О снисхождении сеньора,
Но по причине, о которой
Я умолчу, она сейчас
Не может выйти к вам.

Не может?
Да это и не мудрено,
И без меня тут дел полно,—
Она свои победы множит.
Другой Фенисе по душе,
И голову вскружить дон Хуану
Велит ей нрав непостоянный.
Ведь сколько ветрениц уже
Французская сгубила мода.
И все же склонны вновь и вновь
Они дарить свою любовь
Случайной прихоти в угоду.
Что ж, по заслугам мне! Ведь я
Поверил ей беспрекословно.

Ни в чем, клянусь вам, невиновна
Пред вами госпожа моя.
Надеюсь, время вам докажет
Ее любовь. И пусть весь дом
Сейчас встревожен, но пойдем,—
Она вам все сама расскажет.

Она в обиде?

Ни к чему
Все это было.

Что?

Упреки
Язык ваш расточал жестокий.

Что тут случилось?

Не пойму!

Что значит это одеянье,
Скорбь, слезы, траурная вуаль?

Все ж вы узнали бы едва ль
О выпавшем мне испытанье.
Но после слов, что тут сказать
Решились вы, молчать не смею.
Любовью дорожа своею,
Ее пришла я защищать.
Вы — жизнь, я — отблеск жизни вашей,
Вы — свет, струящийся из глаз,
Вы скрылись — он уже угас,
Вы здесь — он вспыхнул, полдня краше.
Вы — воздух, вами я дышу,
Губами жадно вас впиваю;
Вы — сердце; счастлива я, зная,
Что здесь, в груди, его ношу…
Вы — слух мой, зренье, осязанье,
Вы — светоч в сумерках ночных,
Родник всех помыслов моих,
Источник каждого желанья.
Я о любви своей твержу,
Бедой терзаемая тайной.
Поймите ж, как необычайна
Она, как ею дорожу.

Душа, как Феникс обреченный, [33] Душа, как Феникс обреченный. — Феникс — легендарная птица, которая, по преданию, сжигала себя, достигнув старости, и возрождалась из пепла молодой.
В твоем истаяла огне,
И ты ее вернула мне
Воспрянувшей и обновленной.
Однако что произошло?
Какой, скажи, винить мне случай?
Какое горе черной тучей
Твое лицо заволокло?
Зачем пришлось под этой вуалью
Небесным сферам потускнеть?
О чем скорбят они?.. Ответь,
Своею поделись печалью!
Ты плачешь? Видимо, с такой
Не в силах совладать ты болью?
А я мирюсь с земной юдолью.

О дорогой испанец мой!
Ты на меня в большой обиде.
Я смею плакать, хоть должна
Сиять от счастья, как луна,
Тебя, возлюбленный мой, видя.
Но чем себя мне оправдать?
Под страшной я живу угрозой,
И эти горестные слезы
Кровавыми могу назвать.

Кровавыми?

Тебе угодно
Узнать, быть может, почему?
Доверься этому письму…
Что натворил он, сумасбродный!

Вот ужас!..

Помогите ей!
Она лишилась чувств.

Все это
Так трогательно!..

Посоветуй,
Что делать нам.

Воды!

Живей!

Что? За водою дело стало?
Зачем же мне глаза даны?
Коль есть они, то не нужны
Водою полные бокалы.
Фенису слезы оживят.
Мои? Нет! Горечь в них такая,
Что может, в сердце проникая,
Обжечь ей губы терпкий яд.
Вздохнула?.. Что, тебя тревожа,
Расспрашивать! Ведь как-никак
Я жив — и это верный знак,
Что ты жива, мой ангел, тоже.
Очнись! Приди в себя! Найдем
Мы выход.

О мой брат несчастный!

Заговорила?

Да.

Всевластна
Любовь в величии своем.
Она в ужасную минуту
Вдохнула мужество мне в грудь
И помогла огонь раздуть,
Уже угаснувший как будто.
Тебя я спас. К спасенью путь
Отыщем и для брата.

Поздно.
Занес над ним топор свой грозный
Палач.

Придумай что-нибудь.

Исход единственный возможен.
Ведь ты и шелк и полотно
Успел продать и мог бы… Но
Я знаю, как ты осторожен…
А впрочем, дать в залог могу
Все вплоть до пуговки жемчужной.
Две тысячи дукатов нужно!..

Залог? Я пред тобой в долгу,
И мне любовь и справедливость
Забыть об этом не дадут.

Ты рад мне доказать и тут
Свою испанскую учтивость.

Одно замечу, что купец
Без денег в трудном положенье,—
Ну как сеньора без дуэньи
Иль как погонщик без овец.
Так постарайся, ради бога,
Вернуть мне эти деньги в срок.
Ведь мой отъезд уж недалек,
А как без них пущусь в дорогу?

Дай брата мне спасти, а там
И дом в Палермо и поместья
Пущу в продажу и честь честью
Все взятое тебе отдам.
Но не стесняйся, друг мой, право:
Возьми хоть серьги, хоть алмаз!

Тристан! Там, в номере у нас,
В шкатулке с медною оправой
Увидишь кошелек, а в нем
Лежат ровнехонько две тыщи.
Вот от шкатулки ключ.