Евгений Шмурло - Исторiя Россiи 862—1917 [старая орфография]

36. Дворецъ бывшаго гетмана Кирилла Григор. Разумовскаго въ Батуринѣ; въ большомъ запустѣніи.

В. ВРЕМЯ ПОЛИТИЧЕСКАГО ПРЕОБЛАДАНІЯ ВЪ ЕВРОПѢ. 1796—1855

I. Характеристика періода

1. Своимъ царствованіемъ, обаяніемъ самой личности Екатерина заставила во многомъ забыть о безсистемномъ правленіи, наступившемъ въ Россіи послѣ Петра В. Государство значительно расширило свои предѣлы, осуществило давнюю завѣтную мечту пробиться къ Чёрному морю, вернуло отъ поляковъ потерянныя русскія земли, населённыя братьями-единовѣрцами; въ законодательной дѣятельности чувствовалась извѣстная планомѣрность, разумная согласованность; ясно было, что страною управляютъ не случайные люди, эгоистически думающіе прежде всего о себѣ, а дѣйствительно «первые слуги государства», ревнивые къ его пользѣ и славѣ. Всё это подняло самодержавную власть въ Россіи на небывалую ещё высоту и придало ей моральныя силы и оправданіе.

2. Зато вслѣдъ за смертью императрицы, въ теченіе трёхъ послѣдующихъ царствованій (1796—1855), государство снова стало управляться безъ опредѣлённаго плана и руководящей программы, но въ зависимости отъ личныхъ взглядовъ и настроеній, въ иныхъ случаяхъ даже просто болѣзненнаго желанія во что бы то ни стало уничтожить созданное предшественникомъ. Самодержавная власть осталась по-прежнему сильною, но, не будучи направляема исключительно на осуществленіе очередныхъ потребностей, подсказанныхъ жизнью, она превратилась въ опасное орудіе измѣнчивыхъ желаній, а то и просто неспокойнаго чувства, злобы или непріязни.

3. Между тѣмъ эти царствованія, Павла I, Александра I и Николая I, совпали со временемъ наибольшаго политическаго могущества Россіи. Отсутствіе ясной программы, постоянныя колебанія въ ней, противорѣчія привели къ тому, что средства, накопленныя вѣками и доставшіяся верховной власти, получили ложное направленіе, зачастую растрачивались безъ пользы, такъ что результаты далеко не оправдали понесённыхъ жертвъ.

Особенно подвергалась колебаніямъ внѣшняя политика: Павелъ I вообще отступилъ отъ программы Екатерины II, но и самъ въ теченіе короткаго періода управленія Россіей дважды мѣнялъ свои отношенія къ западноевропейскимъ державамъ; Алек­сандръ I то противникъ, то союзникъ Наполеона, то снова во главѣ враждебной ему коалиціи; Николай I началъ своё царствованіе вооружённой помощью грекамъ, въ чёмъ его предшественникъ упорно отказывалъ имъ.

Та же неустойчивость и во внутренней политикѣ: Павелъ кореннымъ образомъ передѣлываетъ (вѣрнѣе — искажаетъ) созданное Екатериною; Александръ при вступленіи на престолъ обѣщается слѣдовать по стопамъ своей бабки, другими словами, направить бѣгъ государственнаго корабля по иному пути, чѣмъ тотъ, по какому его вёлъ, сейчасъ передъ этимъ, отецъ; но «либеральный періодъ» — первая половина царствованія Александра — вскорѣ смѣняется «реакціей», отказомъ отъ прежнихъ взглядовъ. Больше устойчивости въ правительственной дѣятельности Николая; но его 30-лѣтнее царствованіе было продолженіемъ той «реакціи», что началась при Александрѣ, и, какъ таковая, тоже сводило на нѣтъ созданное въ первые годы XIX вѣка.

4. Другою особенностью этого шестидесятилѣтія (1796—1855) — его ненаціональный характеръ, въ полномъ противорѣчіи съ екатерининскимъ царствованіемъ.

Всѣ три государя искренно желали блага странѣ, которою они управляли, всего болѣе, всѣхъ продуманнѣе — Николай I; но они не знали Россіи, не соприкасались съ нею непосредственно и знакомились съ жизнью и положеніемъ русскаго народа черезъ призму донесеній бюрократическихъ органовъ. Имп. Павелъ, будучи наслѣдникомъ, жилъ въ удаленіи отъ дѣлъ; Александръ I вступилъ на престолъ, едва выйдя изъ юношескаго возраста; воспитаніе Лагарпа ознакомило его не съ Россіей, а съ «обязанностями человѣка» вообще, и позже Европа съ ея интересами Александру была всегда ближе и понятнѣе своей родины. Въ свою очередь, Николай I вступилъ на престолъ совершенно неожиданно для себя, тоже неподготовленный, обстоятельства же, при какихъ досталась ему власть, — исключительныя и случайныя — пагубно отразились на всей его правительственной программѣ.

За эти 60 лѣтъ у Россіи постепенно выросли и назрѣли новыя національныя задачи: а) освобожденіе крестьянъ; б) просвѣщеніе народной массы; в) освобожденіе балканскихъ славянъ; г) если не завоеваніе, то свободное пользованіе проливами, ведущими изъ Чёрнаго моря въ Средиземное (Босфоръ и Дарданеллы). Но задачи эти рѣшались въ зависимости отъ соображеній, имѣвшихъ мало общаго съ интересомъ народнымъ. Французская революція и Наполеоновскія войны, заново передѣлавъ политическую карту Европы, низвели съ трона государей «Божіею милостію» и замѣнили ихъ государями «волею народа». Паденіе Наполеона послужило знакомь ко всеобщей реакціи, къ борьбѣ за возстановленіе законныхъ престоловъ и попраннаго права.

Павелъ I и оба его сыновья, Александръ и Николай, выросли подъ впечатлѣніями этихъ событій и стали убѣждёнными сторонниками легитимизма, т. е. государственнаго строя, освящённаго церковью, временемъ и традиціями. Въ заботѣ о томъ, какъ бы «ядъ революціи» не проникъ въ Россію, они напрягали всѣ усилія истребить его въ Зап. Европѣ. Отношенія Россіи къ европейскимъ державамъ въ періодъ 1796—1855 гг. строились главнымъ образомъ на принципѣ защиты стараго порядка и борьбы съ новымъ. Имп. Павелъ посылалъ Суворова въ Италію «спасать царей» отъ гидры французской революціи; Александръ I «спасалъ» Европу отъ Наполеона, Николай I тоже «спасалъ» турецкаго султана отъ непокорнаго вассала, Мегеметъ-Али египетскаго, австрійскаго императора — отъ взбунтовавшихся венгровъ.

Такая политика отразилась прежде всего на отношеніяхъ къ грекамъ и балканскимъ славянамъ: ихъ попытки освободиться отъ турецкаго ига были сочтены за «возстаніе противъ законной власти»; не только была покинута мысль Екатерины II о Греческомъ проектѣ, но и утеряно сознаніе важности имѣть Проливы въ своихъ рукахъ. Тѣми же соображеніями руководилась и внутренняя политика этихъ государей: малѣйшее указаніе на несправедливость крѣпостного права и необходимость его уничтоженія, если шло отъ лица общества, а не отъ правительства, признавалось «нарушеніемъ порядка и подкапываніемъ подъ основы государственнаго строя». Въ результатѣ спасти европейскіе троны Россіи не удалось, самое же спасаніе привело её къ севастопольской катастрофѣ. Катастрофа эта положила конецъ «политическому преобладанію Россіи въ Европѣ» и открыла новый, послѣдній передъ нашимъ временемъ, періодъ русской исторіи — «Разрушеніе стараго порядка».

II. Имп. Павелъ I

А. До воцаренія

1. Павелъ I (род. 20 сент. 1754 г.) выросъ подъ тяжёлыми впечатлѣніями событій 1762 г., стоившихъ его отцу короны и жизни: ненормальныя отношенія къ матери постоянно угнетали его сознаніе и превратились подъ конецъ жизни имп. Екатерины въ открытую непріязнь и взаимное озлобленіе. Павелъ долгіе годы прожилъ въ убѣжденіи, что ропшинская драма (1762, 6 іюля) произошла съ вѣдома матери, и только вступивъ на престолъ, разобравъ бумаги покойной государыни, онъ нашёлъ несомнѣнныя доказательства ея неповинности въ этомъ зломъ дѣлѣ. Въ матери онъ видѣлъ похитительницу престола, находя, что государемъ послѣ смерти Петра III слѣдовало быть ему, Павлу, а не ей. Разладь усиливался ещё и тѣмъ, что Екатерина держала его вдали отъ дѣлъ. Воспитатель Павла, Никита Ив. Панинъ, не раздѣлявшій многихъ взглядовъ Екатерины, не вселилъ своему воспитаннику чувствъ уваженія къ Екатеринѣ-государынѣ, скорѣе осуждалъ, чѣмъ защищалъ передъ Павломъ ея правительственныя мѣры. Павелъ считалъ ненужнымъ и безцѣльнымъ пріобрѣтеніе Крыма, не одобрялъ раздѣловъ Польши, и въ то время, какъ Екатерина состояла въ союзѣ съ Австріей, онъ вёлъ тайную переписку съ прусскимъ королёмъ. У Павла рано проявилась наклонность къ военному дѣлу, но, какъ и у отца, свелась къ мелочамъ, къ внѣшней показной сторонѣ: онъ придавалъ излишнее значеніе внѣшнему виду солдатъ: насколько они хорошо вымуштрованы, ходятъ ровно въ ногу, требуя, чтобы каждый солдатъ своимъ внѣшнимъ видомь и движеніями во всёмъ походилъ на другого солдата. Подобно отцу, онъ хотѣлъ подражать Фридриху II и въ своихъ гатчинскихъ батальонахъ завёлъ обмундировку на прусскій образецъ: узкій, тѣсный мундиръ; высокіе сапоги и треуголки; длинныя перчатки, напудренныя букли и такія же напудренныя косы. Павелъ страдалъ парадоманіей, выше всего ставилъ внѣшнюю дисциплину, неукоснительное исполненіе приказаній, не замѣчая, какъ средство превращалось у него въ цѣль.