Евгений Шмурло - Исторiя Россiи 862—1917 [старая орфография]

2. Вмѣстѣ съ тѣмъ обстановка жизни развила въ нёмъ болѣзненную подозрительность; онъ сдѣлался мнительнымъ; повсюду чудились ему недоброжелатели, заговоры на его жизнь, отрава. Съ раннихъ лѣтъ Павелъ отличался странностями, свидѣтельствовавшими о его не вполнѣ нормальныхъ умственныхъ способностяхъ. Вспышки бурнаго гнѣва чередовались съ подавленностью душевной. Павелъ бывалъ подверженъ галлюцинаціямъ; временами на него нападала безпричинная тоска. Мистикъ, рыцарь-романтикъ, грубый, жестокій солдатъ — всѣ эти противорѣчивыя черты страннымъ образомъ уживались въ одномъ человѣкѣ.

Правда, жизнь далеко не во всёмъ была къ нему справедлива: его родительское чувство было горько задѣто, когда имп. Екатерина, едва родился у него первенецъ Александръ, перенесла ребёнка въ свои комнаты, сама слѣдила за его воспитаніемъ, отстранивъ отца и мать. Такъ же поступила императрица и со вторымъ своимъ внукомъ, Константиномъ. Павелъ сильно оскорблёнъ былъ въ своей гордости и достоинствѣ тѣмъ, что его, наслѣдника престола, держали въ сторонѣ отъ дѣлъ и совѣтовались не съ нимъ, а съ Потёмкинымъ, который долгіе годы былъ правой рукою Екатерины, ея ближайшимъ совѣтникомъ и помощникомъ въ управленіи государствомъ и, пользуясь своимъ вліяніемъ, держалъ себя заносчиво. Павелъ возненавидѣлъ Потёмкина, тѣмъ болѣе что въ иныхъ случаяхъ бывалъ вынужденъ къ нему же обращаться за содѣйствіемъ или поддержкою, и перенёсъ свою ненависть на всё сдѣланное и достигнутое матерью въ сотрудничествѣ съ этимъ «кривымъ» (Потёмкинъ былъ кривъ на одинъ глазъ). Позже другой любимецъ Екатерины, Платонъ Зубовъ, надменно держалъ себя съ Павломъ, и наслѣдникъ престола вынужденъ былъ молча сносить его оскорбленія.

Разошёлся Павелъ съ Екатериной и въ оцѣнкѣ французской революціи. Онъ считалъ необходимымъ, рука объ руку съ Австріей и Пруссіей, принять активное участіе въ борьбѣ съ революціонною Франціей, пустить въ ходъ «пушки»; Екатерина же не послала противъ французовъ ни одного солдата, доказывая Павлу, что «пушками нельзя бороться съ идеями». Несдержанный, дѣйствующій обыкновенно подъ первымъ впечатлѣніемъ, Павелъ, будучи за границей (въ 1782—1783 гг.), открыто порицалъ дѣйствія матери въ бесѣдахъ съ Леопольдомъ Тосканскимъ и Маріей-Антуанеттой, съ презрѣніемъ отзывался о ея ближайшихъ сотрудникахъ и грозилъ, ставши государемъ, всѣхъ ихъ «высѣчь, разжаловать и выгнать».

Постоянная зависимость озлобила Павла и лишила равновѣсія. Прежде чѣмъ онъ сталъ государемъ, его уже начали бояться. Люди, наиболѣе преданные ему, съ ужасомъ и сожалѣніемь смотрѣли на его поступки: «Можно думать, великій князь нарочно изыскиваетъ всевозможные способы, какъ бы внушить къ себѣ ненависть. Онъ забралъ себѣ въ голову, что его презираютъ, стараются проявить своё неуваженіе, и онъ придирается ко всему, наказываетъ безъ разбора. Малѣйшее противорѣчіе заставляетъ его горячиться. Ежедневно слышишь о его жестокости и мелочности, которыя всякаго иного заставили бы покраснѣть» (Ѳ. В. Ростопчинъ). У Екатерины возникла серьёзная мысль лишить Павла престола, объявивъ своимъ преемникомъ внука Александра, и, кажется, только неожиданная смерть помѣшала ей привести въ исполненіе это намѣреніе.

Б. По воцареніи

1. Гоненіе на порядки екатерининскаго царствованія. Съ воцареніемъ Павла (1796, 6 ноября) для Россіи, по выраженію современника (А. С. Шишкова), «насталъ иной вѣкъ, иная жизнь, иное бытіе». На престолъ вступилъ жёлчный, раздражительный до бѣшенства человѣкъ, воспитавшійся въ убѣжденіи, что его самовластіе безпредѣльно, что подданными слѣдуетъ управлять желѣзнымъ прутомъ, при помощи суровой, а если понадобится, то и жестокой дисциплины, заранѣе готовый встрѣтить неодобреніе своимъ предписаніямъ и съ мелочной подозрительностью придававшій значеніе всякому ничтожному случаю. Павелъ былъ полонъ благихъ намѣреній, но осуществлялъ ихъ безъ надлежащей системы и устойчивости; его законодательная дѣятельность чаще всего зависѣла отъ настроенія духа и потому была не всегда строго обдумана. «Павелъ не питалъ ненависти къ памяти матери, но онъ ненавидѣлъ порядки, установившіеся въ ея царствованіе, и всё, что напоминало ему о нихъ. Этимъ объясняется порывистость въ его распоряженіяхъ: онъ ломалъ то, что попадалось ему на глаза, большое или малое, въ пылу борьбы съ остатками прошлаго, не отдавая себѣ отчёта въ размѣрахъ зла, сопровождавшаго эту ломку. Между тѣмъ около государя не было развитыхъ общественныхъ элементовъ, на которые онъ могъ бы опереться въ своей дѣятельности; отсюда возникло стремленіе Павла Петровича въ цѣломъ рядѣ его распоряженій создать новое орудіе правительственной власти — чиновничество, которое должно было стоять внѣ круга сословныхъ интересовъ и быть точнымъ исполнителемъ воли монарха» (Шумигорскій).

Началось систематическое преслѣдованіе и искаженіе мѣропріятій предыдущаго царствованія. Внѣшняя политика приняла діаметрально противоположное направленіе; отмѣнены были мѣры, принятыя Екатериной въ присоединённыхъ къ Россіи провинціяхъ; у дворянства и купечества отняты дарованныя имъ права и преимущества; основанный Екатериною орденъ Св. Владиміра за гражданскія заслуги (1782) былъ исключёнъ изъ списковъ; Павелъ собирался непремѣнно сдѣлать то же и съ военнымъ орденомъ Св. Георгія (основанъ въ 1769 г.) — едва уговорили его не дѣлать этого. Задавшись мыслью «вышибить потёмкинскій духъ» въ войскахъ и въ управленіи, Павелъ переименовалъ городъ Севастополь, съ именемъ котораго связывалась память о дѣятельности Потёмкина, въ Ахтіаръ, а построенный имъ Екатеринославъ — въ Новороссійскъ; велѣлъ уничтожить мраморный памятникъ, воздвигнутый Потёмкину въ соборной церкви города Херсона, а склепъ, въ которомъ временно стоялъ его гробъ, зарыть въ особую яму, засыпать и сровнять съ землёю. По примѣру государя, его приближённые (Аракчеевъ) презрительно называли знамёна Екатеринославскаго полка «екатерининскими юбками» только потому, что полкъ былъ основанъ Потёмкинымъ и считалъ въ своё время его своимъ шефомъ.

2. Военное дѣло. Въ арміи завелись новые порядки, вызвавшіе всеобщій ропотъ: узкій, тѣсный мундиръ, короткіе штаны и суконные штиблеты, стягивавшіе ногу, смѣнили прежній простой и удобный кафтанъ, свободные шаровары; новое одѣяніе стѣсняло движеніе и было прямо мучительно, когда приходилось продѣлывать военныя упражненія. Особенно тягостенъ былъ головной уборъ. Голову остригали подъ гребёнку, обливали её квасомъ или растопленнымъ саломъ и прикрѣпляли: къ вискамъ — букли, къ затылку — туго закрученную косу, осыпавъ то и другое мукою. Самостоятельно одѣться по формѣ ни солдатъ, ни офицеръ не имѣли возможности; понадобились особые полковые парикмахеры и напрасная затрата времени.