Такис Вюргер - Клуб

Диджей поставил Summer of 69, после этого сделал музыку тише. Официанты и охранники прошлись по клубу и попросили всех гостей покинуть заведение. Джош взял девушку под руку, и они скрылись за дверью, расположенной за баром. Она держалась за стену, и колени ее немного подгибались при каждом шаге.

Я закрылся в туалетной кабинке, потому что должен был собраться с мыслями, что бы это ни означало.

Когда я вернулся в зал, он был уже пуст. Не было даже официантов. Я направился к бару, завернул в салфетку бутылку, которую бросил Джош, и засунул ее в шелковую подкладку кармана моего смокинга. После этого я открыл дверь за баром.

Один из парней закрыл комнату изнутри. Она была примерно 50 квадратных метров, в центре стоял бильярдный стол. В другом конце помещения, в центре, висела стеклянная витрина. Лампа на потолке была направлена на ящик. Вблизи я рассмотрел, что это была желтая бабочка, под которой стояла надпись: Ornithoptera goliath, Neuguinea. Я тыльной стороной ладони провел по стеклу.

Что бы ни выпила девушка, это подействовало очень быстро. Она начала лизать щеки Джоша.

– Держи меня, – произносила она. Снова и снова. – Держи меня.

Она гладила сама себя. Ее руки скользили по золотому материалу, по груди, по животу, по промежности, по бедрам. Я не мог смотреть на это. Это был животный инстинкт.

Джош уложил ее на диван, где она и осталась лежать. Парни образовали круг, положив руки друг другу на плечи, я оказался в центре круга. Я закрыл глаза и не знал, что мне делать.

– Повторяй за нами, – сказал Джош.

Он произнес староанглийскую клятву, которую я повторил за ним. Позже я вспомнил одно предложение: «Я был гусеницей, а клуб дал мне крылья».

Девушка на диване начала мяукать. Джош подошел к ней, взял на руки, поднял ее, пронес через помещение и положил на бильярдный стол. Я стоял перед ней. Она посмотрела мне в глаза. Казалось, у нее были видны одни только зрачки. Она раздвинула ноги и обхватила меня ими за спиной.

– Ты такой серьезный, – сказала она.

– Как тебя зовут?

– А как ты хочешь?

– Как тебя зовут?

– Лючия.

На столе рядом с девушкой сидел Джош, покачивая ногами. Он ухватился за материал в районе промежности и сорвал костюм с ее тела. На ней были трусики с вышитыми маленькими вишенками. Я стоял между ног девушки и не смотрел на нее, пока она извивалась передо мной на столе. Я ощущал жар между ее ног. Она обеими руками схватила меня за шею и потянула вниз. Ее язык был на моем лице и у меня во рту. Она хотела этого, в этот момент она хотела этого.

Я ненавидел этот клуб, но сейчас я был кем-то, не собой.

Ее бедра уперлись в какой-то предмет в кармане моих брюк, это был каштан. Я просунул руку в карман, где мои пальцы нащупали гладкую, прохладную поверхность ореха. Я рывком поднял голову и снова посмотрел на стену.

Я вспомнил. Я вспомнил, у кого на стене я видел такую же бабочку.

Я дернулся, схватил ноги девушки, сомкнутые у меня за спиной, и развел их в стороны. На мгновение мои руки остались лежать на ее ногах. Джош провел рукой по моим волосам.

– В тропическом лесу некоторые бабочки живут за счет того, что пьют слезы. Красиво, правда? – произнес он так тихо, что это едва было слышно.

В Кембридже я узнал, сколько всего великого может изобрести человек: он может разработать основы формальной логики, рассчитать скорость света и найти лекарство против малярии. Но в том же Кембридже я понял, что человек по сути своей – это хищник. Я опустился на один из диванов и оттуда наблюдал за тем, как Джош встал перед девушкой и расстегнул свои брюки. Она тяжело вздохнула и тихо произнесла:

– Спасибо.

Я вспомнил Шарлотту и ее порезы. Возможно, она лежала на этом же столе. Моя задача была выполнена, но я чувствовал себя виноватым. Потому что не было никакого другого, правильного способа, чтобы выбраться из этой истории. Она уже была такой, как только Алекс сказала мне, что иногда обман – это правильно. Девушку изнасилуют, я дам показания на Джоша в суде, он получит по заслугам. Мне нужно дать им совершить это преступление, иначе бабочки продолжат в том же духе. Наверное, причиной того, что пожилые люди ходят сгорбленными, как раз и является тяжесть решений, которые казались правильными, но по ощущениям таковыми не являлись.

Правильно или нет, но мне казалось, что больше не будет ясных ответов. Наверное, все действительно было серым.

Один тренер рассказывал мне, что некоторые боксеры после многолетних занятий в зале и множества поединков достигали состояния, в котором их уже нельзя было выбить с ринга. Даже после мощного аперкота их сознание, защищаясь, отключается на мгновение, но они бессознательно продолжают боксировать и стоять на ногах. Они делают вещи, о которых потом не могут вспомнить, но иногда именно эти секунды спасают им жизнь.

Мои движения были быстрее, чем я ожидал. Джош стоял с расстегнутыми брюками перед девушкой, он улыбался, когда я толкнул его в сторону. Он ожидал совсем другого, не того, что произошло. Девушка была худой, я почти не почувствовал ее вес, когда сдвигал ее ноги и поднимал со стола. Я вышел через дверь в холл и спустился вниз по лестнице. Девушка лежала у меня на руках. Крики бабочек были сейчас неважны, удивительно, что никто из них не побежал за мной. Наверное, Алекс разозлится, наверное, я сейчас разрушаю все, над чем работал почти целый год, но в данный момент не существовало уже никаких «наверное». И серого цвета больше тоже не было. Я принял решение.

Я спросил у девушки, в каком колледже она живет.

– Клэр Холл, комната 42, – произнесла она с закрытыми глазами.

Она прижалась ко мне и уснула на моих руках. Через несколько минут у меня заныли руки, когда я нес ее по переулкам. Пару раз я останавливался, чтобы отдохнуть, но она не открывала глаза. Привратник ее колледжа подмигнул мне, когда я проносил ее через двери.

Комната 42 была комнатой для двоих. Она делила ее с одной студенткой. Было уже четыре часа утра, когда я постучал в дверь. Через пару минут ее открыла девушка в банном халате.

– Лючия, – только и сказала она, больше ничего.

– Проследи за ней, – сказал я, – она приняла какие-то наркотики, и я не знаю, как она на них отреагирует.

Я отнес девушку в комнату и уложил в кровать. После этого спустился по лестнице, прежде чем ее соседка начала задавать вопросы. Руки у меня затекли и сильно болели.

Скоро должно было взойти солнце. Оказавшись у себя в комнате, я взял паспорт и кредитку и поехал на экспрессе в аэропорт. Заказал билет в Ганновер с телефона. Билет был дорогим, но мне было все равно.

В Германии поезд из аэропорта направлялся напрямую в ту деревню, в которой я вырос. Это был старый поезд, с мягкой обивкой и окнами, которые можно было опустить вниз. На мне все еще был смокинг, а вот галстук-бабочку я снял. Во время поездки ветер дул мне прямо в лицо.