Захир ад-дин Бабур - Бабур-наме

Ясаул, поднявшись на самый верх, разбивал и разрушал топором крепостную стену.

Большинство наших йигитов держало себя хорошо; засыпая баджаурцев стрелами, они не

давали им высунуть голову. Другие йигиты, невзирая на удары врагов и не обращая никакого

внимания на их камни и стрелы, усердно и ревностно разбивали и рушили укрепления.

К полудню северо-восточную башню, которую подкапывали люди Дуст бека, удалось

пробить; йигиты Дуст бека обратили неприятеля в бегство и поднялись на башню. В это самое

время воины центра тоже поднялись по лестницам на крепостные стены и первыми вошли в

крепость. По изволению и милости великого господа мы захватили столь укрепленную,

неприступную крепость за два-три часа звездного времени. Мои молодцы проявили величайшее

рвение и усердие и заслужили название и славу богатырей.

Жители Баджаура, наши враги, были притом врагами всех мусульман. Эти люди,

враждебные и непокорные, соблюдали к тому же обычаи неверных, и самое слово «ислам»

было среди них забыто. Поэтому их предали всеобщему избиению, а женщины их и домочадцы

все были взяты в плен. Избиению подверглось приблизительно три тысячи человек.

Так как на восточной окраине крепости сражения не было, то несколько баджаурцев бежало

через восточную сторону.

После взятия крепости я объехал и осмотрел укрепления. На крышах, на улицах, в

переулках и в домах лежало бесконечное множество мертвецов; люди ходили туда и назад

прямо по трупам.

Вернувшись с объезда, я расположился в доме баджаурских султанов. Область Баджаура мы

пожаловали Ходжа-и Калану. Назначив ему в помощь множество отборных йигитов, я к

вечерней молитве вернулся в лагерь.

Наутро мы выступили в путь и стали лагерем в долине Баджаура, возле ручья Баба-Кара.

Всем пленным, которые остались в живых, мы по ходатайству Ходжа-и Калана простили их

прегрешения и разрешили вернуться к своим женам и семьям, но некоторые султаны и

ослушники, попавшие к нам в руки, были наказаны смертью. Головы этих султанов и еще

несколько голов отослали в Кабул с вестью о победе; в Бадахшан, в Кундуз и в Балх тоже были

посланы головы и победные грамоты. Шах Мансур Юсуфзай, который прибыл к нам из стана

Юсуфзаев, присутствовал при этой победе и всеобщем избиении. Я облачил его в драгоценный

халат и отпустил к Юсуфзаям, написав им грозный приказ.

Успокоившись относительно крепости Баджаур, мы во вторник девятого мухаррама 380

выступили в поход и стали лагерем несколькими курухами ниже, в той же долине Баджаура, где

сложили на одной возвышенности башню из голов. В среду я выехал на прогулку и отправился

в крепость Баджаур. В доме Ходжа-и Калана устроили попойку. Кафиры, обитающие вокруг

Баджаура, принесли несколько бурдюков вина; все вино и плоды доставляют в Баджаур из

окрестностей, населенных кафирами.

Проведя ночь у Ходжа-и Калана, я утром осмотрел башни и валы, потом выехал и вернулся

в лагерь.

На следующее утро мы снова двинулись в поход и разбили лагерь на берегу реки Ходжа-

Хизр; выступив оттуда, мы расположились на берегу реки Чандавал. Последовал приказ:

«Людям, назначенным в помощь отряду, находящемуся в крепости Банджаур, всем без

исключения отправиться туда».

В воскресенье четырнадцатого мухаррам 381а Ходжа-и Калан, которому мы пожаловали

знамя, был послан в крепость Баджаур. Через день или два после отъезда Ходжа-и Калана мне

Библиотека www.ziyouz.com – литература в узбекском языке и узбекская литература на иностранных языках

172

Захир ад-Дин Бабур. Бабур-наме

пришло на ум следующее небольшое стихотворение, которое я написал и послал Ходжа-и

Калану:

Не таково было условие и договор с другом ;

Уязвило меня жало разлуки и лишило покоя .

Что может сделать человек против козней судьбы ,

Которая силой разлучает друзей ?

В среду семнадцатого мухаррама 382 султан Ала ад-дин Савади, противник Султан Ваиса

Савади, явился и вступил ко мне в услужение.

В четверг мы охотились на горе между Баджауром и Чандавалом. Маралы, которые водятся

на этой горе — совершенно черные, только хвост у них другого цвета. Ниже этого места

хиндустанские маралы, наверно, целиком черные.

В тот день нам попалась иволга; она тоже была черная, с черными глазами; тогда же беркут

поймал киика.

У войска было мало съестных припасов. Мы отправились в долину Кахраджа и захватили

много припасов.

Намереваясь направиться в Савад, против афганцев Юсуфзаев, мы выступили в пятницу в

поход и стали лагерем между местом слияния рек Чандавала и Баджаура и рекою Панч-Кура.

Шах Мансур Юсуфзай принес несколько вкусных, опьяняющих «камали». Я разделил одну

камали на три части и одну долю съел сам, другую отдал Гада-и Тагаю, а третью — Абд Аллаху

Китабдару. Это здорово меня опьянило. В этот день, когда беки собрались после вечерней

молитвы, я не мог прийти на совет. Удивительное дело! Теперь я могу съесть целую такую

камали и неизвестно, опьянею ли даже наполовину.

Выступив со стоянки, мы снова спешились у входа в долины Кахраджа и Пешграма,

напротив Панч-Кура. Когда мы находились там, выпал снег выше щиколотки. В тех местах снег

выпадает редко, и жители были очень удивлены.

По соглашению с Султан Ваисом Савади жители Кахраджа были обложены налогом в

четыре тысячи харваров зерна в пользу войска. Собирать зерно я послал Султан Ваиса. Эти

простые горцы никогда не подвергались таким поборам; они не смогли сдать столько зерна и

совершенно разорились.

Во вторник двадцать третьего числа 383 того же месяца отряд воинов под начальством Хинду

бека был послан в набег на Панч-Кура. Панч-Кура находится выше середины гор, до него

нужно подниматься почти целый курух. Раньше чем наши люди достигли деревень Панч-Кура,

их обитатели бежали; воины привели стадо быков и принесли из их домов много зерна.

На следующий день я послал в набег отряд воинов под начальством Куч бека.

В четверг двадцать пятого числа 384 мои люди, чтобы добыть припасов, стали лагерем в

селениях области Мандиш в глубине долины Кахраджа.

После Хумаюна у меня было несколько сыновей, его родных братьев, но они не жили.

Хиндал тогда еще не родился. Когда мы находились в тех местах, от Махим пришло письмо.

Она писала: «Будь то хоть сын, хоть дочь, отдай мне ребенка на счастье и на радость — я его

усыновлю и воспитаю». В пятницу двадцать шестого числа 385 того месяца, находясь на той

самой стоянке, я согласился передать Хиндала Махим и, написав об этом письма, послал Юсуф