ИВИ РАН - Ненасилие как мировоззрение и образ жизни

Процессы, которые мы только что описали, сопровождались резким сокращением численности меннонитов. Если в начале XVII в. их насчитывалось около 200 тысяч, то к 1820 г. численность меннонитов упала до 30 тысяч. Ситуация усугублялась из-за отсутствия единства и распада движения на двадцать враждующих между собой групп. Однако, может быть, более важной причиной упадка было оскудение духовной жизни среди меннонитов. Они не только не могли привлечь новых членов, но даже те, кто уже состоял в секте, не видели существенной разницы между своей церковью и другими либеральными протестантскими деноминациями и предпочитали присоединиться к одной из них, так как атмосфера там была, по их мнению, в большей степени насыщена живой духовностью.

Те же процессы обмирщения происходили в среде германских меннонитов. И последствия были приблизительно одинаковы. Однако это случилось уже в XIX в. На территории Священной Римской империи меннонитам удалось выжить только в протестантских княжествах. В католических государствах наступление Контрреформации оказалось гораздо более сильным, чем желание государей пополнить свою казну за счет трудолюбивых сектантов. Все, кто исповедовал анабаптизм, были уничтожены. Речь Посполитая, расположенная на восточных границах империи, была единственным католическим государством, где жизнь меннонитов протекала относительно спокойно. Их поселения находились в районе Данцига и нижнего течения Вислы. Здесь они возделывали болотистые земли, превращая их в плодородные равнины. Очень скоро они добились освобождения от службы в ополчении, выплачивая за это определенную денежную сумму. И хотя размер этих выплат время от времени менялся, они, несомненно, направлялись на военные нужды. Но меннониты не могли уклониться от этого налога, даже если бы этого хотели.

В отличие от голландских меннонитов общины германоязычных братьев до конца XVIII в. (а в Восточной Европе и Северной Америке 10еще дольше) почти исключительно состояли из крестьян и ремесленников. Их проповедники были совсем простыми людьми, а миряне малообразованны (хотя и хорошо начитанны в Священном Писании). В отличие от голландских меннонитов, которые все больше приобщались к жизни демократической и терпимой Голландии, германоязычные меннониты жили либо в абсолютистских государствах, где слово государя было законом, либо в чуждой этнической среде (как в Польше или Северной Америке). Все это мало способствовало усвоению ими культуры окружавшего их общества. Соседи не разделяли их взглядов на жизнь, и меннониты по-прежнему воспринимали себя как изгнанников в этом мире. Они сравнительно спокойно могли следовать традиционному для них стилю жизни. Меннониты не должны были нести бремя гражданских обязанностей, и в течение длительного времени им удавалось противостоять тому незаметному давлению со стороны сочувствующего окружения, которое неуловимым образом подрывало традиционные ценности голландских меннонитов.

По крайней мере с середины XVI столетия, если не раньше, принципы непротивления были приняты всеми германоязычными меннонитами. Ношение оружия было запрещено наравне с участием в органах управления, попытки нарушить церковные установления по этим и другим вопросам кончались изгнанием из общины верных.

В большинстве государств, где проживали меннониты, местные государи давали им грамоту привилегий, на основании которой они были освобождены от воинской повинности — долга, обязательного для других граждан. В таких хартиях inter alia гарантировались свобода богослужения (хотя миссионерская деятельность была запрещена) и освобождение от военной службы на тех или иных условиях. Голландская модель, предусматривавшая различные формы нестроевой службы, почти не использовалась. В некоторых случаях предоставлялось безусловное освобождение от воинской обязанности — например, в России XVIII в., где правительство чрезвычайно нуждалось в людях для освоения совершенно пустынных территорий. Обычно в грамотах содержался один из трех вариантов решения вопроса от отказе меннонитов от службы в армии по мотивам совести. Иногда князь давал освобождение от воинской повинности в целом всей общине; она, со своей стороны, должна была ежегодно вносить за это значительный налог с принадлежащей ей собственности. Однако чаще всего за эту привилегию платил сам отказник или его семья. Третий вариант, который представлялся меннонитам наиболее неудобным, предусматривал, что отказник или его семья должны были каждый раз, когда это требовалось, откупаться от службы в ополчении или городской страже. Но у нас нет данных, что им приходилось делать это слишком часто. Большинство правителей с пониманием относились к внутренним сомнениям меннонитов относительно военной службы и готовы были предоставить такие условия, которые они могли бы принять со спокойной совестью. Подобные соглашения, кроме всего прочего, способствовали финансовому процветанию их государств: князья предоставляли те же привилегии и другим религиозным группам, например еврейской секте караимов. Так же как у немецких меннонитов, жизнь этой секты была сосредоточена в абсолютно независимых общинах. Создавая благоприятные условия отказникам по мотивам совести, правители исходили не из абстрактной любви к свободе, а из соображений финансовой выгоды, а также традиционного при «старом режиме» уважения к наследственным привилегиям.

Революционные войны, которые начались в 1789 г. вслед за переворотом во Франции, радикально изменили положение европейских меннонитов и их отношения с государством по вопросу военной службы. Прежняя терпимость исчезла в конце концов даже в странах, которые пытались противостоять революции. С этого времени начинается новая глава в истории меннонитского непротивления.

1Эта статья публикуется с разрешения П. Брока и является частью его книги: Brock P. Varieties of Pacifism: A Survey from Antiquity to the Outset of the Twentieth Century. Syracuse (New York), 1998, содержит редакционные поправки. Кроме того, истории пацифизма посвящены другие книги П.Брока. Особенно см. Brock P. Freedom from Violence: Sectarian Nonresistance from the Middle Ages to the Great War. Toronto, 1990.

2Doellinger I. von. Beitraege zur Sektengeschichte des Mittelalters. Muenchen, 1890. Vol. II. P. 234.

3Iwanczak W. Between Pacifism and Anarchy: Peter Chelcicky's Teaching about Society // Journal of Medieval History. Vol. XXIII (1997). № 3. P. 282.

4Эта секта имеет в литературе различные названия: Моравские, или Чешские, или Богемские братья. — Прим. пер.

5Fernandez-Santamaria J.A. The State, War and Peace: Spanish Political Thought in the Renaissance 1516-1559. Cambridge, 1983. P. 130-144. Но некоторые другие ученые, например, соредактор переписки Эразма Роттердамского госпожа P. S. Allen, а также Ronald G. Musto, Margaret Mann Phillips и Dale R. Schrag приводят убедительные доказательства в пользу того, что Эразм — при всех его кажущихся уступках доктрине «справедливой войны» — все же в душе оставался сторонником полного ненасилия.