Windows User - Кареев Н.И. История Западной Европы в Новое время. Том 2

Корнелий Янсений

Оппозиция многих католиков против иезуитизма вытекала не из одних моральных побуждений, да и не одному протестантизму, против которого орден направлял, главным образом, свою деятельность, нужно было отстаивать себя в борьбе с иезуитами. Католическая реакция, которой они служили, имела вообще более широкое значение, чем одно противодействие реформации: это была реакция против всего духа нового времени, поскольку он воплощался не только в протестантизме, но и в гуманизме, не только в стремлениях индивидуума, но и в стремлениях государства. Свобода совести и свобода мысли, светская культура и светское государство имели в иезуитах принципиальных противников, а потому иезуиты сделались главными борцами против религиозной терпимости, против свободного исследования, против общественной самодеятельности, против независимой от церковных интересов политики. Поэтому‑то все новое и жизненное и стояло в оппозиции иезуитизму. Когда в XVIII в. возродились светская культура («просвещение») и светская политика («просвещенный абсолютизм») нового времени, борьба с иезуитизмом приняла в самых католических странах очень острый характер, и дело дошло до изгнания иезуитов из отдельных государств, а потом и до уничтожения самого ордена. Реакция против философских идей и общего направления политики XVIII в., наступившая после падения империи Наполеона и принявшая характер не только феодально‑абсолютистический в отношениях социальном и политическом, но и клерикальный в отношении культурном, была как нельзя более благоприятна для восстановления ордена иезуитов, который и в XIX в. стал играть ту же роль реакционного фактора, какая ему принадлежала и раньше. Рассматривая в целом все фазисы католической реакции против Возрождения, реформации, «просвещения» XVIII в., просвещенного абсолютизма и французской революции и всюду обнаруживая деятельность иезуитов, знакомясь с тою враждою, какую орден встречал по отношению к себе со стороны защитников разных национальных, политических, социальных и культурных интересов, мы не можем, конечно, придавать исключительного значения той полемике, которую вели против иезуитов протестанты. Притом по самому существу обеих враждующих сторон, как представительниц двух противоположных религиозных систем, эта полемика должна была принимать преимущественно богословский характер. Наконец, сами протестанты обнаруживали догматическую нетерпимость и клерикальные тенденции, имевшие в протестантских странах столь же пагубные культурные следствия, как и католическая реакция. Нужно было бы проследить историю богословских споров в Германии второй половины XVI в., распрей в ней лютеран и кальвинистов, религиозных преследований в самих протестантских княжествах или познакомиться с фактами культурной отсталости в пресвитерианской Шотландии [2], чтобы прийти к тому заключению, что и протестантизм мог в культурном отношении мало чем отличаться от реакционного католицизма. Тем не менее сравнение в культурном отношении стран, подпавших католической реакции, с теми, в которых утвердился протестантизм, показывает, что отрицательные стороны последнего не имели такого гибельного влияния, как католическая реакция. До известной степени это обстоятельство позволяет нам обобщить относящиеся сюда явления, чтобы в наиболее верных принципам своим проявлениях протестантизма видеть элементы и факторы культурного прогресса, а в стремлениях католицизма – элементы и факторы регресса. Конечно, это обобщение не может претендовать на безусловную верность. Из общих правил есть, понятно, исключения: не в одном протестантизме заключались прогрессивные силы новой истории, да и в нем самом были регрессивные стороны, а кроме того, и жизненные условия отдельных стран могли парализовать то хорошее или то дурное, что приносили с собою общеевропейские исторические течения. Поэтому для сравнения культурного значения католицизма и протестантизма удобнее брать не отделенные одна от другой страны, например, католическую Испанию и протестантскую Голландию, но католические и протестантские части одних и те же государств, или одни и те же государства в разные эпохи. Историки давно уже выставляли на вид, что в протестантских частях Германии обнаруживалось гораздо более умственной жизни и движения вперед, чем в католических, и что с усилением в Германии католической реакции и иезуитского влияния (с последней четверти XVII в.) произошло в ней и общее культурное понижение. Такое же наблюдение делалось над католическими и протестантскими кантонами Швейцарии. Еще резче бросается в глаза разница между двумя частями Нидерландов, из которых одна осталась католическою и подчинилась реакционному направлению Испании (Бельгия), а другая сделалась протестантской и отвоевала свою свободу (Голландия). Бельгия страшно отстала от Голландии в культурном отношении и до времен французской революции была страной клерикального консерватизма, между тем как в Голландии в XVII в. расцвела промышленная и умственная деятельность, сделавшая ее одною из наиболее передовых стран тогдашней Европы. Стоит также сравнить Польшу XVI века, когда в ней сильно было влияние гуманизма, и развивалось реформационное движение, с Польшею XVII и XVIII вв., Польшею эпохи иезуитов, католической реакции, преследования диссидентов, умственного застоя, общественной деморализации и политической анархии, Во Франции в эпоху действия Нантского эдикта (1598–1685) протестантская : часть населения славилась особенно трудолюбием и духом предприимчивости.

Впрочем, для таких контрастов можно указать и на общие причины, так или иначе связанные с реформацией. Уничтожив. церковное землевладение и праздное монашество, реформация возвратила гражданскому обороту громадное количество земель, подлежавших «мертвой руке», создала класс новых собственников на этих землях, отдала обществу массу рабочих рук, избавив его от монашеского паразитизма. Католические страны в XVI – XVIII веках продолжали испытывать на себе все неудобные стороны церковного землевладения и многочисленного монашества, отмененных в протестантских странах реформацией. Мало того: реакция в некоторых странах (например, в Испании и в Неаполе) прямо сопровождалась увеличением площади церковных владений и числа духовных и монахов, равно как умножением праздников, сокращавших годовое рабочее время. Все это не могло не отражаться невыгодно на экономической жизни католических стран, где, кроме того, и дух населения, опекаемого священниками и монахами, не мог проявить такой энергии, какою отличались более свободные, менее стесняемые и менее обираемые протестанты. Конечно, нельзя в одном католицизме видеть причину культурной отсталости, а в одном протестантизме – причину прогресса, как нельзя думать, что большая культурность содействовала принятию протестантизма, и что верными католицизму оставались страны более отсталые (вспомним культурную Италию и «варварскую» Шотландию); многое тем не менее заставляет признать, что протестантизм все‑таки соответствовал более высокому культурному уровню, и как религия, и как вообще историческое явление. В религии это был протест против господства внешнего над внутренним, формы над содержанием, чувственного над духовным, обрядности над моралью, протест против суеверий и нравственной порчи. В своей культурной стороне реформация была одним из проявлений того индивидуализма, того личного начала, которое нужно считать главным фактором прогрессивного исторического процесса. Как ни страдал протестантизм противоречиями, он в сравнении с духом католической реакции, воплотившимся в иезуитизме, был явлением неизмеримо более прогрессивным, особенно если мы возьмем его в основных его принципах, а не в полных, непоследовательных и противоречивых его применениях. Во всяком случае он выводил человеческую личность на новую дорогу, воспитывал ее к самоопределению и самостоятельности; тогда как иезуитизм убивал личность, дрессируя ее для служения целям, ей посторонним. Протестантизм был продуктом пробудившейся совести, иезуитизм заглушал её голос своими казуистическими успокоениями. Протестантизм оживлял деятельность мысли, иезуитизм зарывал ее в ворох мертвой учености. Протестантизм оживлял чувство национального и политического патриотизма, иезуитизм не знал родины и не научал ее любить. Южнороманские страны, католическая Германия с Австрией и Баварией во главе, Польша, – вот страны, в которых реакция одержала полную победу, и откуда делались попытки католической реакции у соседей – в Нидерландах, Англии с Шотландией, во Франции, в протестантской Германии, в Швеции, и везде мы наблюдаем упадок культуры. Последний замечался и во Франции, когда она изменяла веяниям нового времени и подчинялась духу реакции, как это было в эпоху религиозных войн во второй половине XVI века и в эпоху отмены Нантского эдикта во второй половине XVII столетия.