Windows User - Кареев Н.И. История Западной Европы в Новое время. Том 2

В 1555 г. в Брюсселе Карл V передал Филиппу II власть над Нидерландами. Одним из первых распоряжений нового государя было возобновление эдикта 1550 года, так что, собственно говоря, религиозная политика Филиппа II в Нидерландах была предначертана еще его отцом. Покидая Нидерланды, чтобы навсегда поселиться в Испании, Филипп II сделал их правительницей свою побочную сестру Маргариту Пармскую [2], усердную католичку, духовником которой одно время был сам Лойола. При правительнице был учрежден особый государственный совет, постоянными членами которого были назначены граф Эгмонт, наместник Фландрии и Артуа, принц Вильгельм Оранский, наместник Голландии, Зеландии и Утрехта, владетель маленького нассауского княжества в Германии, и адмирал нидерландского флота граф Горн с некоторыми другими местными вельможами. Другие наместники областей, приезжая в Брюссель, тоже могли заседать в совете. Для Филиппа II названные лица были люди подозрительные, и этим объясняется, что ни одного из них он не сделал правителем государства, как того все ожидали. Маргарита Пармская с своей стороны, чтобы самой занять выдающийся пост правительницы, поселяла в Филиппе II недоверие к нидерландской знати. Рядом с государственным советом были два другие: один для судебной части и финансов, другой – так называемая консульта – для всех важнейших дел, Во главе консульты был поставлен кардинал Гранвелла, в сущности и бывший фактическим правителем, человек умный и энергичный, но вместе с этим раболепный и жадный. Он был готов исполнять все приказания своего повелителя и давал понять всякому, что собственно он, а не другой кто, поставлен править Нидерландами. Филипп II присягнул соблюдать все законы страны и привилегии отдельных провинций и городов, но на первых же порах у него произошло столкновение с подданными. Перед отъездом в Испанию он собрал генеральные штаты, которые дали ему денег, но выразили желание, чтобы испанские войска по заключении мира с Францией (в Шато‑Камбрези в 1559 г.) были выведены из Нидерландов; это требование поддержали также гр. Эгмонт, Вильгельм Оранский и другие вельможи. Филипп II был крайне раздосадован, ссылался на то, что ведь и сам он испанец, – так и его, что ли, хотят выгнать, – и предложил Эгмонту и Вильгельму принять начальство над испанскими отрядами. Те, однако, отказались, и королю осталось лишь обещать, что испанцы будут удалены, как только получат недоданное жалованье. Уже в этом первом столкновении наметились вожди оппозиции, между которыми главную роль суждено было играть Вильгельму Оранскому.

Портрет Вильгельма Оранского Молчаливого. Художник А. Кей

Когда Филипп II покидал Брюссель, Вильгельму было всего двадцать шесть лет, но он уже был одним из самых влиятельных представителей нидерландской аристократии. Происходя из нассауского княжеского рода, давшего Германии одного императора, он унаследовал родовое княжество в Германии, владел в Нидерландах большими землями и, между прочим, получил еще княжество Оранжское, что делало его одним из самых богатых вельмож в стране. Его предки давно уже служили в Нидерландах – сначала бургундским, потом габсбургским государям. Самого Вильгельма особенно любил Карл V. Он взял его к себе, поручив своей сестре Марии Венгерской, тогдашней правительнице Нидерландов, обучить его католической вере [3], и впоследствии не раз отличал его ответственными и почетными поручениями: например, он был послан Карлом V известить немецких князей об отречении его от престола и убедить их выбрать в императоры Фердинанда. Своему сыну Карл V особенно рекомендовал пользоваться услугами Вильгельма, и Филипп II, по заключении мира с Францией, дал ему важное поручение в Париж. Здесь он узнал от французского короля (Генриха II), видевшего в Вильгельме вполне доверенное лицо своего государя, что у него с Филиппом II состоялось соглашение общими силами истребить ересь. Уже тогда Вильгельм разгадал намерения Филиппа II. Это был человек обширного ума, предусмотрительный и осторожный, но вместе с тем энергичный и «спокойный среди свирепых волн» (saevis tranquillus in undis), как гласил выбранный им самим девиз. Несомненно, отличаясь большим честолюбием, он ставил себе всегда только благородные цели. Наконец, это был блестящий рыцарь, который даже славился своим красноречием, несмотря на полученное прозвание «Молчаливого». Таким образом, независимо от своего происхождения и своего общественного положения, Вильгельм Оранский по личным качествам был призван играть политическую роль в стране, где свободные учреждения вошли в нравы населения. По первоначальному воспитанию он должен был сочувствовать протестантизму, и впоследствии он всегда отличался веротерпимостью. Рано овдовев после первого брака, он женился на дочери Морица Саксонского, на внучке Филиппа Гессенского, жившей при дворе своего дяди Августа, курфюрста саксонского: новая его родня была, следовательно, протестантская, антигабсбургская. Сначала он старался ладить с Гранвеллой, но вскоре рассорился, когда увидел, что кардинал был оставлен в Нидерландах для того, чтобы положить конец старой системе управления. Вообще вся нидерландская аристократия, при Карле V игравшая роль, теперь отодвинутая на задний план, была недовольна новыми порядками, заведенными Филиппом II.

Испанские войска были удалены из Нидерландов только в 1561 г. правительницею и Гранвеллою, боявшимися народного раздражения, так как постой иностранного войска противоречил старинным привилегиям и дорого обходился населению, потерпевшему к тому же от голода, да и сами полуголодные наемники своим буйным поведением вызывали неудовольствие мирных жителей. Филипп II этим распоряжением был, однако, страшно недоволен и даже писал, что раздражение можно было бы и уничтожить, хотя бы пришлось для этого отрубить несколько голов. Не успели спровадить испанцев, как пришло известие, что король уговорил папу Пия IV учредить в Нидерландах десять новых епископств, тогда как прежде их было только четыре, и что в каждой епархии будет по два инквизитора. Старшим архиепископом (мехельнским) и вместе с тем «великим инквизитором» при этом назначался иноземец Гранвелла, что прямо противоречило законам страны (между прочим, брабантской joyeuse entrée). Вследствие этой меры духовенство теряло часть доходов, которыми оно должно было теперь делиться с новыми товарищами. С своей стороны аристократия и буржуазия боялись, что новые епископы, большею частью иноземцы, дадут перевес в штатах испанским стремлениям среди духовенства, и что введение инквизиторов будет только предисловием к установлению в стране настоящей испанской инквизиции. Вильгельм Оранский, Эгмонт и Горн, как члены государственного совета, решились поэтому послать Филиппу II протест, поставив вопрос так, что или Гранвелла, нарушающий закон страны, должен был быть удален, или они, верноподданные короля и ответственные члены государственного совета, должны были быть освобождены от этой своей должности. В то же время Гранвелла писал Филиппу II, что в стране правительством недовольны лишь немногие честолюбцы. Впрочем, и это новое церковное устройство, план которого напрасно приписывали Гранвелле, в существенных чертах было задумано еще Карлом V, и Филипп II, выполнявший все предначертания своего отца, не обратил никакого внимания на протест вельмож. Новые церковные суды начали делать свое дело, тем более, что реформационное движение уже усиливалось, особенно среди городских жителей французской (валлонской) части Нидерландов, во Фландрии и Брабанте под влиянием религиозного движения во Франции и вспыхнувшей там войны (1562) между протестантами и католическим правительством. Когда в Валансьене приговорили к сожжению двух кальвинистических проповедников (Фаво и Мальяра), и их уже привязали к столбу, собравшийся на зрелище этой казни народ их освободил; после этого Фаво даже продолжал свою проповедь, но был вторично схвачен и сожжен. Начало религиозного движения, получившего в соседней Франции политический характер, заставило Филиппа II и Гранвеллу усилить строгости. Кроме того, у Гранвеллы родилась даже мысль послать нидерландские войска во Францию на помощь католикам против гугенотов, но сделать это без генеральных штатов было невозможно, созвать же их правительница не решалась. Сам Филипп II высказался против этого, и правительство ограничилось денежною помощью французским католикам, невзирая на возражения штатов отдельных провинций. Тогда вожди аристократической оппозиции отправили к Филиппу II посла, еще раз напрасно писали ему и наконец заключили между собой тайный союз, когда до них дошли слова Гранвеллы о необходимости снять с плеч несколько голов. С своей стороны кардинал приглашал короля явиться лично в Нидерланды с сильным войском для подавления мятежных правителей провинций и других магнатов. Филипп II отвечал недовольным, что приедет сам и разберет дело. Между тем и Маргарита Пармская, оскорблявшаяся самовластием Гранвеллы, дала знать брату, что дела так дальше идти не могут. Это заставило Филиппа II под благовидным предлогом удалить (1564) кардинала, которого он сделал впоследствии вице‑королем неаполитанским и председателем кастильского совета [4]. Устраняя Гранвеллу, король, однако, не уступал по существу дела. Он требовал новых казней еретиков и принял для Нидерландов тридентские постановления, многие из которых противоречили местным вольностям. В 1565 г. в Мадрид был отправлен Эгмонт с просьбою дать настоящую власть государственному совету, состоящему из национальных членов, подчинив ему тайный совет правительницы, и отменить инквизиционные суды. Филипп II отвечал уклончиво, обманув своим ласковым приемом доверчивого Эгмонта, а правительнице написал, что ни на то, ни, особенно, на другое согласиться он не может, хотя бы ему и пришлось положить сто тысяч жизней. Стали только воздерживаться от публичных казней: еретиков попросту топили в бочках с водою.