Windows User - Кареев Н.И. История Западной Европы в Новое время. Том 3

Личность Людовика XVI

Людовику XVI при вступлении на престол было только двадцать лет. Воспитанный клерикальным гувернером в полном незнании жизни и в совершенном незнакомстве с государственными делами, благожелательный и одушевленный лучшими намерениями, но не обладавший необходимыми для правителя способностями. Он был к тому же еще человеком бесхарактерным, нерешительным, легко подчинявшимся влиянию окружающей среды. Его пассивную натуру могли расшевелить только охота да полюбившееся ему слесарное дело. Рядом с ним стояла молодая, легкомысленная, любившая увеселения и расточительная королева Мария Антуанетта, которую во Франции очень не любили, как «австриячку» (l'Autrichienne), нарочно якобы выданную замуж за Людовика XVI, чтобы подчинить французскую политику видам венского двора. Она имела на своего мужа пагубное влияние, равно как его братья – гр. Прованский и гр. д'Артуа. Молодые люди предавались, очертя голову, веселой придворной жизни, на которую ухлопывались громадные суммы денег, и первые шаги короля на пути реформ, требовавших экономии, тотчас же неприятным образом подействовали на его жену, на его братьев, на придворных, начавших упрекать Людовика XVI в мещанском поведении. Слабохарактерному молодому человеку трудно было сопротивляться влиянию придворной жизни. Французский король, отдаленные предки которого были когда-то лишь «первыми между равными» и который продолжал считаться «первым дворянином» в королевстве, благодаря развитию придворного быта, сделался как бы «первым придворным»: вся его жизнь протекала при дворе; с утра до ночи, вставая с постели, принимая пищу, отходя ко сну, он был окружен куртизанами; церемонии, приемы, увеселения, в которых он должен был участвовать, не оставляли ему времени, чтобы уединиться от людей, чтобы чем-либо заняться; вечно окруженный придворными, он на все смотрел их глазами, во всем разделял их идеи; придворные интересы, интриги, сплетни отодвигали на задний план внутренние дела государства; от этой жизни на показ, от этой вечной выставки королю нужен был по временам отдых, и Людовик XVI отдыхал только за своим станком, Фридрих II, в государстве которого дворянство служило в армии и в канцеляриях, удивлялся распорядку жизни французского короля и говорил, что будь он на его месте, он первым своим указом назначил бы особого короля, который был его заместителем при дворе. До самой революции Версаль продолжал жить своею веселою, беззаботною, дорого стоившею жизнью, и Людовик XVI был бессилен освободиться от тяжкого рабства, на которое был обречен установившимися порядками. Если он и вырывался на свободу, то только для охоты. Его дневник был, по меткому выражению одного историка, дневником скорее доезжачего, чем короля, да и впоследствии, когда революция переселила его из Версаля в Париж и обрекла на сидячую жизнь в Тюильри, он страшно тосковал, что больше нельзя было охотиться, и с напряженным вниманием следил за тем, как другие предавались этой благородной страсти. Мы уже упоминали, что в своем дневнике он отмечал словом «ничего» числа, в которые не было охоты, но в которые совершались самые крупные события революции.

Таков был новый король и такова была его жизненная обстановка, С новым царствованием выступили на сцену новые люди. Герцог д'Эгильон и покровительствовавшая ему графиня дю Барри были удалены от двора, а на пост первого министра назначен 73-летний граф Морепа, занимавший когда-то (до 1749) пост морского министра, но лишившийся этого места и высланный в провинцию за злую эпиграмму на г‑жу де Помпадур. Целые двадцать пять лет этот попавший в немилость вельможа жил в удалении от всяких дел, нисколько не изменив своего легкомысленного нрава и не отказываясь от удававшегося ему острословия, за которым скрывалась совершенная пустота мысли. Это был выбор короля; Мария Антуанетта скорее желала бы видеть у власти Шуазеля, всегдашнего сторонника более тесного союза с Австрией. Выбор сам по себе был не из удачных, но Морепа стремился к популярности и, вовсе не будучи представителем какой-либо правительственной идеи, думал, отчего же было бы и не попробовать с реформами, которых требовало общественное мнение. Назначив на пост министра иностранных дел Вержена, он лишил должностей Мопу и Террэ, которые были даже сосланы в свои имения к великому удовольствию публики. В то же время на пост сначала морского министра (19 июля), а потом генерал-контролера финансов (24 авг.) был призван лиможский интендант Тюрго.

Биография Тюрго

Тюрго – одна из самых крупных личностей предреволюционной Франции. Мыслитель, принадлежавший к числу «философов», один из наиболее крупных представителей физиократической школы экономистов, он выступил в роли государственного человека, у которого был целый план преобразований, долженствовавших пересоздать Францию. Реформы Тюрго потерпели, однако, неудачу, разбившись, как и преобразования Иосифа II, о консервативную оппозицию, но тем не менее на них с интересом останавливались историки, а некоторые из них даже утверждали, что не помешай министру-реформатору эта оппозиция и бесхарактерность короля, во Франции была бы предотвращена революция, т. е. в истории возрождения Франции революцию заменила бы мирная реформа.

Тюрго, происходивший из древнего нормандского рода, родился в 1727 г. в Париже и получил богословское образование в Сорбонне, где обратил на себя внимание своими выдающимися способностями, с которыми как-то не гармонировали его робость, неловкость и застенчивость, не покидавшие его всю жизнь. Уже будучи министром, он однажды извинялся перед Людовиком XVI в том, что чувствует себя смущенным, и король на это ему ответил, что знает о его конфузливости. В Сорбонне молодой Тюрго, уже тогда интересовавшийся экономическими вопросами [1],изучал главным образом богословские предметы, выдерживал установленные экзамены и получал соответственные звания. В 1749 г. он достиг почетного звания приёра (prieur), в качестве какового в следующем году произнес две речи, имеющие важное значение в истории идеи прогресса в XVIII в. В одной речи молодой клирик говорил о выгодах, доставленных человеческому роду введением христианства, во второй – о последовательных успехах человеческого ума. В том же году Тюрго оставил Сорбонну, отказавшись вместе с тем и от церковной карьеры; в это время он уже посылал Вольтеру свои стихи, выходившие, впрочем и совсем неудачными. После этого Тюрго поступил на государственную службу и в начале шестидесятых годов занимал уже должность интенданта в Лиможе. До своего отъезда из Парижа в Лимузен он близко сошелся со многими «философами» (с д'Аламбером, Гельвецием, Кондорсе и др.) и экономистами (с Кенэ, Мирабо-отцом, Дюпон де Немуром), а около 1762 г. познакомился и с Адамом Смитом. Через д'Аламбера он свел личное знакомство с Вольтером, который впоследствии приветствовал его вступление в министерство, как зарю нового будущего и был крайне опечален его отставкой (во время своих предсмертных триумфов в Париже Вольтер поцеловал руку Тюрго, «подписавшую спасение народа»). Д'Аламбер пригласил Тюрго сотрудничать в Энциклопедии, где он написал несколько статей, между прочим, статью о «существовании» (existence), появление которой сделалось целым литературным событием. Главною специальностью Тюрго стала, однако, не философия, а политическая экономия. В этой области он сочетал идеи Кене с идеями Гурне, сторонника полной свободы промышленности и торговли, которому принадлежит знаменитая формула «laissez faire, laissez passer». В 1752 г. Тюрго написал статью об этом последнем экономисте, а через несколько лет (1766) свой «Essai sur la formation et la distribution des richesses», только на десять лет предшествовавший «Богатству народов» Адама Смита. Это сочинение обратило на себя внимание Давида Юма, и он вступил с Тюрго в переписку по поводу некоторых пунктов физиократической теории. В 1761 г. Тюрго был сделан лиможским интендантом, т. е. получил весьма широкую власть над одною из 35 généralités, на которые в административном отношении была разделена Франция. Ему досталась бедная и обремененная налогами провинция, над улучшением быта которой он проработал около тринадцати лет, отказываясь от других назначений, дабы довести свое дело до конца. Население Лимузена относилось к нему двояко: порвав с традицией прежних интендантов, которые всячески мирволили дворянству, он сделался для него крайне неприятным человеком, но крестьяне полюбили Тюрго и жалели, когда он оставлял провинцию.