Ипполит Лютостанский - 1lyutostanskiy i talmud i evrei tom 1

раввинские места стала поэтому необыкновенно велика и не замедлила привести к

весьма печальным результатам. Раввины, не обеспеченные в материальном отношении,

как духовенство всех других исповеданий, и ввиду такой чрезмерной конкуренции

пали очень низко в нравственном отношении. Все чаще и чаще раздаются жалобы на

неправосудие и подкупность раввинов и продажность раввинских мест. Вошло даже в

обычай, чтобы раввины покупали свою должность у общин, вместо того чтобы

получать от них жалованье. Весьма естественно, что при этом раввины необходимо

должны были уже правдой-неправдой вознаграждать себя за расходы на получение

раввинского места. Против такого безнравственного и противного еврейским законам

обычая восставали лучшие из самих раввинов, которые в 1637 г. изрекли даже

торжественное проклятие против продажности раввинских мест. Но они не могли

преодолеть естественного хода событий, и подкупность раввинов усиливалась все

более и более.

Подобное нравственное падение раввинов, долженствовавшее естественно

уронить их кредит в глазах евреев, сопровождалось столь же сильным и умственным

падением. Раввины удалились всецело в область талмудистской литературы и

религиозно-обрядовых словопрений, которые давали им насущный хлеб. Но этим

раввины много потеряли в мнении большинства, ибо последнее, несмотря на

религиозный характер своей жизни, все же не могло удовольствоваться одной богос-

ловской пищей, мало привлекательной для всякого простого человека. Вместо того,

чтобы по примеру древних раввинов пользоваться Талмудом только для руководства

обыденного религиозного быта и посвятить свое время главным образом на ведение

общественных дел своих прихожан, творить между ними суд и расправу, быть их

представителями и защитниками перед правительствами и народами, - польские

раввины последних веков удалились совершенно из реальной почвы и перестали быть

руководителями еврейского народа; но зато удивительно усовершенствовали

талмудистскую казуистику.

Они, как известно, создали новый род богословской литературы, - так

называемый «хилук» или «пилпул». Хилук - это рассуждение на религиозно-обрядовую

тему, представляющее бездну самых тонких хитросплетений, хотя и лишенных

твердого логического основания. Это скорее игра воображения, нежели плод мысли.

Про творца этого рода литературы, совершенно неизвестного евреям до сих пор,

рассказывают, что когда из его экземпляра Талмуда вырвали несколько листов, он, не

заметив этого обстоятельства, при изумительной гибкости своего ума продолжал

учение на прерванном мест и нашел возможность связать между собой два совершенно

разных места Талмуда! При таком направлении умственной деятельности раввинизма

учение сделалось средством не для достижения истины, как у древних раввинов, а для

ее затемнения. В софистике хилука тот считался корифеем учености, кто или мог

привести доказательства в пользу разрешения того, что запрещено, или кто умел

предъявить побольше аргументов за и против одного и того же положения, но никак не

тот, который при помощи приемов разумного логического толкования добивался

истины в лабиринте Талмуда и талмудистской литературы. Против хилуков,

производивших вредное нравственно влияние, возбуждая между талмудистами

завистливое соперничество и чрезвычайную гордость, столь свойственную школьному

педантизму, - разумеется, боролись, хотя и с малым успехом, лучшие умы еврейства.

Эта игра ученостью из-за недостойных целей и извращение естественных законов

мышления в такой же малой мере могли нравиться большей части еврейского народа, в

какой нравственные недостатки раввинизма могли питать в массе уважение к этому

знанию. Подобный порядок вещей не мог долго продолжаться без того, чтобы не

вызвать каких-нибудь перемен, ибо он в самом себе скрывал задатки своего

разложения. И в таком-то состоянии уже издавна находится все иудейство со своим

религиозным учением.

В заключение нельзя оставить без внимания того замечательного обстоятельства, что Талмуд, помимо всех других делений, разделяется еще на официальный и

неофициальный, то есть: на издаваемый напоказ гражданским властям и на издаваемый

для собственного употребления евреям. В первом случае (показной), Талмуд является

совершенно приличным, не только не поражая читателей фанатизмом своих воззрений,

но даже щеголяя высокой нравственностью и чистотой своих гуманных правил; во

втором (для собственного употребления евреям) проповедуется непримиримая злоба и

ненависть к гоям, и не только высказывается презрение ко всем законам

человеколюбия, но даже запрещается вытаскивать гоя из ямы, в которую бы он

случайно упал. Последнего рода Талмуд, единственно почитаемый и канонизируемый

еврейскими учителями, в каждой своей строчке дышит самым закоренелым

фанатизмом, самой закоснелой враждой к христианам и в каждом своем правиле являет

образчики полной безнравственности талмудистских учений.

Новый Талмуд, издаваемый в г. Вильне под современной редакцией у братьев

Ромов, не имеет уже научного авторитета; им пользуются только для выставки бедняки

или же такие, которые никогда и не заглядывают в него. Все раввины и ученые

талмудисты имеют Талмуды заграничного издания, полные, старинные. Хотя в новых

изданиях Талмуда и стараются поднять их авторитет через дополнение, но это издание

отличается от многочисленных других тем, что между различными комментариями

находятся некоторые древние или еще совсем не изданные и появляющиеся ныне

первый раз, или хотя и напечатанные, но весьма редкие и недоступные, как, например,

комментарии рабби Хананеля, рабби Нисима Гаона, рабби Гир-шома Моор-Гагола и др.

В этих комментариях авторы доходят во всем до чудовищной чепухи, стараясь, однако

же, потом заявить свою святость тем, что произведения их якобы плод вдохновения

Божьего и святого ясновидения. Всякий здравомыслящий, читая подобные грубые

бредни и выходки, должен признавать их или прямым мошенническим

надувательством, или некоторым родом умопомешательства.

Позднейшие раввины поступали еще чудовищней. Адепты мистицизма и

каббалистики ухватились за подобные талмудистские рассказы и изречения для того,

чтобы возноситься еще выше на крыльях причудливой фантазии и пускаться

стремительно по безбрежному морю видений, откровений и т. п., так что весьма часто

доходили до крайних пределов сверхъестественности. Раввины же, получившие