Ипполит Лютостанский - 1lyutostanskiy i talmud i evrei tom 1

позднейших временах, - из царства Израильского, тогда как слово «еврей» указывает на

родоначальника этого племени, патриарха Евера, пятого от Ноя, и, следовательно, составляет обозначение более общее. Вернее всего, слово «еврей» происходит от земли

Еверской, откуда вышел Авраам, и оттого назывался Иврий. Латинское выражение

«exterra hebleorum» часто встречается. Слово «еврей» имело первоначально правильное

обозначение племени, от Авраама до Иакова, названного Израилем; потом этим

названием именовались уже все израильтяне; а когда царство Израильское разделилось

на две половины: Израильское и Иудейское (от патриарха Иуды), то племя еврейское

получило одновременно двойное название «израильтяне» и «иудеи».

Что касается слова «жид», наиболее популярного в Европе и вообще

употребительного у всех народов, то оно представляет лишь видоизменение

французского слова «juif», то есть «иудей» (то же, что «жид»), и обозначает,

следовательно, происхождение племени или от патриарха Иуды, или из царства

иудейского. Этим именем называют евреев вообще, как общепринятым и более легким

в произношении: на французском, английском, польском, чешском, литовском,

жмудском, латышском, сербском, болгарском, хорватском и славянском языках иного

названия нет, как «жид», т. е. иудей. В новом русском наречии, вероятно по проискам

иудеев, вкралось неправильное название «еврей» - что и понравилось - для переиме-

нования ненавистного в народе слова «жид». При императрице Екатерине II начали

вводить в употребление слово «еврей», и это совсем неправильно. Следовательно,

слова «жид», «иудей», «еврей» и «израиль» представляют лишь различные названия

одного и того же этнографического понятия.

Сами евреи называют не себя евреями, но «ид», - следовательно жид, т. е. иудей.

Божатся: «их вир-бин а ид».

Тут главное дело - внутренний, нравственный смысл, соединяемый в

представлении народа с тем или иным этнографическим термином; но если с каким-

либо из них народ соединяет неблагоприятное для носящих его понятие, то это уже

вина, во всяком случае, не одного только народа, а всего скорее того самого племени, с

именем которого соединяется неблаговидное для него понятие.

ОТДЕЛ 2. БОГОСЛОВСКИЙ

ТРАКТАТ I

О ВЗАИМНЫХ ПРОТИВОРЕЧИЯХ

ТАЛМУДИСТСКИХ УЧИТЕЛЕЙ

Глава 1

Разноречия в Талмуде

В самом плачевном состоянии находились судьбы иудейского государства в

Иерусалиме, когда Тит пленил город со своим победоносным легионом, ибо тогда

иудеи вместо единодушного сопротивления врагу разделились на религиозные партии,

резались между собой и истреблялись десятками тысяч.

После потери самостоятельности иудеи основали две религиозные академии:

Вавилонскую и Иерусалимскую. Эти два солнца - две академии, по выражению

талмудистов, враждовали между собой на жизнь и на смерть. Так, если одна до-

казывала, что такой-то предмет черный, то другая академия, напротив, старалась

доказать, что он белый.

Между прочим взглянем на замечательное зрелище, представляемое еврейством в

наше, новое время: миснагиды и хасиды ведут борьбу против иудейской

интеллигенции. Последняя, в свою очередь, ведет борьбу: при помощи миснагидов -

против цадикизма, а при посредстве хасидов — против раввинизма; все же эти партии

вместе дружно трудятся против «Хебабэ Цион» и «Сионизма», которые также

враждебны друг другу. Иудеи со времени потери ими политической самостоятельности

переживали много «будущих»: будущее - Бар Кохбы, будущее мишны, гемары, раввинизма, философии Саади Альфа-гоми, Авицеброма, Иегуды-Галеви, Маймонида,

Ралбога, каббалистические замешательства, Сабатаев Цеви, франкизма, цадикизма, но

все эти «будущие», временно поддерживавшие бодрость и жизненные силы иудаизма,

исчезли и канули в Лету. Остается только одна безнадежная борьба, неудовольствие и

озлобление.

Но возвратимся опять к академиям. Школа Шаммая говорит: «Не следует

обращать серебра маасер-шени в золотые динарии», а школа Гиллеля разрешает. Рабби

же Акива так изъясняет: «Я лично обменивал для рабан Гамалиила серебро на золотые

динарии».

Желающий разменять селу маасер-шени десятины церковно-священной должен,

по школе Шаммая, обратить сразу всю селу в медь; по школе же Гиллеля, - один из

сиклей обращают в серебро, а другой в медь. (В г. Иерусалиме запрещалось менять

серебро на серебро, а тем более на медь.) Участвовавшие в прениях наравне с

мудрецами (?) решили: три динария можно обратить в серебро, а последний динарий - в

медь. Рабби Акива говорит: «Три динария в серебро, а часть четвертого в - медь».

Рабби Тарфон говорит: «Селу следует положить на прилавок и съесть, сколько за нее

дадут (не прибегая к размену)».

«Если у кого-то наряду с ритуально-чистыми домочадцами имеются и нечистые,

то он (покупая на деньги маасер-шени кувшин с вином) кладет селу и говорит: "То, что

выпьют чистые, да будет профанировано сею селою". Благодаря этому чистые

получают возможность пить из того же кувшина, что и нечистые»(тракт. Маасер-

шени).

«Нельзя за деньги маасер-шени (жертвенные) покупать возношения; но рабби

Симон разрешает, — если на деньги маасер-шени дозволяется покупать мирные

жертвы, то почему же на них нельзя покупать возношений?»

«Если кому в Иерусалиме понадобятся деньги маасер-шени на посторонние

расходы, а у его ближнего есть продукты хулин (свободные), то он может сказать сему

последнему: "Эти деньги да будут профанированы твоими продуктами". Благодаря

этому, он может тратить деньги трефные на свои надобности; ближний может есть свои

продукты, превратившиеся в чистые. Подобного уговора нельзя иметь с амгаарецом, т.

е. с чернорабочим, разве если самые деньги не настоящие маасер-шени, а демай, т. е.

обыкновенные» (тракт. Маасер-шени).

«Если у него в Иерусалиме продукты трефные, а деньги жертвенные остались в

провинции, то он может сказать: "Те деньги да будут профанированы этими

продуктами". Если у него деньги массер-шени, т. е. жертвенные, то он может сказать:

"Эти деньги да будут трефные теми продуктами". В этом случае ему придется

продукты свезти в Иерусалим и здесь съесть. Деньги жертвенные могут в Иерусалим

войти и выйти; продукты же приношения войти же в Иерусалим могут, но выйти не

могут» (тракт. Маасер-шени).

«Если готовые продукты провезены через Иерусалим: виноград в корзинах,

предназначенный в точило, или фиги в корзинах, предназначенные в сушку, то, по

мнению школы Шам-мая, маасер-шени от них должно также вернуть в Иерусалим для