Ипполит Лютостанский - 1lyutostanskiy i talmud i evrei tom 1

учения, ясность которого очевидна2; а в книге «Ялкут хадаш» находится даже такое

мнение, что книга закона потому именно дана была без знаков произношения, чтобы

можно было толковать каждое слово на 70 ладов.

1 Трак. Хагига, л. 3, стр. 2.

2 Ивамот, л. 16, ст. 1.

Если при этом вспомним другое изречение Талмуда, которое гласит: «Ты не должен

повторять изустно то, что предано письму, не передав письменно то, что принадлежит

устному учению»1, -тогда безграничное поле талмудистских толкований предстанет

нам во всей необъятности, во всем своем беззаконии и произволе. Найдутся, пожалуй,

защитники, которые будут отрицать это и доказывать, что Талмуд признает логический

закон противоречия; что галаха и агада в толкованиях своих вполне разумны, что

нотарикон и гематрия давно забыты.

Легенда Талмуда ставит рабби Акиву на такой пьедестал, на который не удалось

подняться ни одному из галахистов. Она рассказывает, что Господь Бог проводит пред

Адамом поколение за поколением с его учеными представителями. Адам не обращает

ни на одного из них никакого внимания, пока не появилось поколение Акивы. На

последнем остановилось внимание Адама, который выразил Господу свое прискорбие о

смерти Акивы (Акиве римляне живому кожу содрали и потом умертвили).

В другом месте легенда заставляет величайшего из законодателей - Моисея -

выразить Господу Богу свое глубокое сожаление о то, что Он не дал евреям закона

через Акиву, который гораздо выше его, Моисея. Даже ангелы, по словам легенд,

завидуют ему и просят Бога удалить его от себя; но Господь отвечает им: «Оставьте

этого старика, - он достоин наслаждаться лицезрением Моей славы».

В агаде талмудисты разрешали вопросы о мироздании,

0 высшем существе, о современном знании жития и морали; в ней проводили все,

что должно было вести вперед еврейство и приближать его к лучшим идеалам

будущего. Те самые талмудисты, которые в галахе, согласно требованиям времени,

поддерживали знамя закона, водрузили в агаде совершенно иное знамя, на котором

яркими красками выступали совершенно другие требования и ставились совершенно

другие задачи.

1 Тракт. Гитин, л. 60, стр. 2.

Талмудисты подвергали свою собственную галаху критике в агаде. То, что в

галахе они устанавливали, - в агаде подрывали. Талмудисты были критиками своей

собственной мысли и революционерами своего же порядка. Народ они поддерживали

на уровне его миросозерцания, а в школе и вне ее раздавали отуманивающий

неумолкаемый голос агады, в которой развивалось мистическое учение, исполненное

бесконечно новых влияний и противоречий между толкователями разнообразных и

бесконечных теорем.

Но если в одной и той же книге сотни наречений проповедуют честность и мир, а

сотни других - обман и вражду, то не доказывает ли это, что Талмуд как

законодательный сборник таких изречений дает из них последователям своим полное

право выбирать для руководства, кому что угодно? Таково неизбежное заключение

простой логики, против которой спорить нельзя и к которой приходит даже и самый

Талмуд. Вот его слова: «Не имея основания придавать более значения мнению одной

стороны, чем другой, я должен сообразоваться с тем решением, которое для меня

благоприятнее»1 и «тот, кто слушается слов первой стороны, делает так же хорошо, как

и тот, который слушается слов другой»2. Таково отношение талмудистской логики ко

всем противоречиям Талмуда. В случае ж какого-либо чрезвычайного недоумения

еврей восклицает «тейку!». Слово «тейку» образовалось из изначальных букв

следующей фразы: «Тишби (Илья пророк) разрешит вопросы и недоумения». Когда

талмудисты запутаются в своей схоластике, когда вопросы, подлежащие разрешению,

силлогизмы и сопоставления противоречащих талмудистских теорем зау-злятся до

неразрешимой дилеммы, то этот гордиев узел рассекается словом «тейку»: имейте-де

терпение до пришествия пророка Илии. Примером самых вопиющий противоречий

служит в своих комментариях знаменитейший иудейский писатель Маймонид, столь

противоречащий самому себе, что, читая его, можно полагать, что он вольнодумец, то

считать за ярого поклонника Талмуда, убежденного в его великом авторитете и

святости.

1 Тракт. Шулхан Арух - Хошен Гамиш, гл. 75 и 83

2 Тракт. Берахот, л. 27, стр. 1.

Что касается употребления Талмуда у иудеев вообще, то немецкие иудеи занимаются

предпочтительно библией, а с Талмудом знакомятся по большей части из библейских

толкований; французские - наиболее равнодушны к Талмуду. Что же касается до

польских иудеев, то Фридляндер говорит, что тогда только возможно ждать от них

нравственного улучшения, когда они отстанут от изучения Талмуда, которому

предаются с необыкновенным прилежанием и страстью.

Восторженные похвалы Талмуду слышатся даже от передовых евреев, например,

Общества еврейского просвещения в России. Талмуд, говорят они, есть памятник

прогрессивных стремлений в религиозной истории евреев (Библиотека евреев, т. V, ст.

«Еврейский вопрос и интересы России»). «Изучающие Библию делают доброе дело и

не доброе; изучающие мишну делают дело достойное мзды; но изучающий гемару

делает такое дело, с которым никакое другое не сравнится»1.

«Нет мира тому, кто возвратится от изучения Талмуда к изучению Библии»2.

Оспаривать своего раввина - значит оспаривать самого Бога3, и «нарушающий слова

ученых Израиля повинен смерти»4, «ибо слова этих ученых достойнее внимания, чем

слова закона Моисеева»5. «Хотя иногда раввины и противоречат друг другу, тем не

менее слова их суть слова Божий»6. В дополнительном трактате к Талмуду под

названием «Месехет-абот» (изречение отцев) сказано: «Тремя вещами держится

гражданское общество, то есть свет: ученостью, религией и добрыми делами. Чем

более знаний, тем более жизни; чем более учения, тем более сведений. Да будет дом

твой навсегда отверст, и да будут бедные домочадцами твоими» и т. д.

1 Бова-меция, л. 33, стр. 1.

2 Тракт. Хагига, л. 10, ст. 1.

3 Тракт. Санхедрин, л. 110, ст. 1.

4 Тракт. Ерувин, л. 22, ст. 2.

5 Там же.

6 Тракт. Гитин, л. 6, стр. 2.

И рядом с этим Талмуд проповедует, что в члены синедриона должно избирать

только тех, кто в состоянии представить нечистое, как чистое, несмотря на закон

(тракт. Санхедрин).

«Наглостью можно действовать против самого Бога»', «распластать неуча, как

рыбу, т. е. жида гамурейца, с тем только, чтобы операция начата была со спины»;

«сдери кожу с другого, да приобрети что-нибудь»2: таковы принципы, проповедуемые