Глубина

На верхней части борта - на планшире в районе лодочного носа выстроились в ряд двенадцать зарубок. Сама собой напрашивалась догадка, что отметины сделаны по числу спасённых её экипажем душ. И всё же странное, нелепое, непреодолимое беспокойство овладело Мазаевым. Кто эти люди? О какой «Белоснежке» у них шла речь? И что это за номер люкс, с которого сегодня съехал некий постоялец? И главное, кто он? Непонятный разговор оставил после себя необъяснимое чувство тяжести на душе и зудящее желание разгадать этот ребус. И ещё этот неприятный запах… Точнее его обрывки. Окружающие ароматы моря и утренней свежести почти подавляли зловонные флюиды, и всё же присутствие смрадных следов тления и смерти вполне ощущались вблизи лодки.

Скинув с себя одежду, Гордей вошёл в воду. С наслаждением поплыл – всё дальше и дальше. И всё время он видел под собой дно: вода была такой чистой, что всё просматривалось на много метров. Когда появилась лёгкая усталость, перевернулся на спину и некоторое время лежал, глядя в небо, волны ласково качали его…

Постепенно сознание прояснилось, как это море. «Завтра меня здесь уже не будет, - сказал себе Гордей, - и пусть местные сами разбираются со своими тайнами. А у меня последний день отпуска, чтобы забивать голову всякой белибердой»…

*

Впереди по улице шла девушка. На выпирающих ключицах висело лёгкое платье, словно саван на скелете. Платье было чёрного цвета, хотя уже изрядно припекало. Сквозь пергаментную бледную кожу, которой не коснулся загар, проступили вздувшиеся на руках вены. Мазаев обогнал странную особу, но тут же услышал вдогонку вопрос:

- Извините, не подскажите где тут Немов тупик?

Гордей обернулся. Девица поразила его своей внешностью – странная костлявая фигура, напоминающая изображение смерти, бледное лицо обтянуто кожей на острых скулах, волосы такие белые, что кажется, испускают свет. Женщина-альбинос странно взглянула на него красноватыми глазами. Гордея так ошеломил её «готический» вид, что он даже не сразу ответил:

- …Простите… я не местный…

- Эй, с кем это ты разговаривал? – услышал Гордей голос Михалыча.

- Это что ль твоя невеста, о которой мне Клавдия рассказывала? – старик кивнул на удаляющуюся странную фигуру в чёрном платье.

Гордей будто очнулся и удивлённо посмотрел на непонятно откуда тут взявшегося пенсионера.

- Да нет. Это так… Немов тупик ищет.

Дед пожал плечами.

- Нет у нас такого… Послушай, мил человек, а я ведь тебя с часу ночи разыскиваю. Куда ты подевался? Весь посёлок облазил! А тебя нигде нет.

Оказывается, накануне они разминулись всего в полчаса.

- Я бы тебя отстоял, - заверил Михалыч. – Вот и сынок наш, Никита, как узнал о твоём выселении, стал матери выговаривать: «Разве так можно с людьми поступать!». Одним словом, «острый политический кризис улажен дипломатическими средствами». Место твоё за тобой осталось, так что бери вещички и пошли обратно заселяться.

По пути Михалыч по-стариковски снова посетовал, что годы неузнаваемо меняют близких людей:

- Я помню свою Клавдию совсем юной с красивыми темными волосами и прекрасными глазами. А какой у неё был звонкий смех! Хохотушка с лёгким характером – вот какая она была! Не влюбиться в неё было невозможно. - Помолчав, старик философски добавил: - Как жаль, что всё лучшее так недолговечно.

Возле калитки остановились. Михалыч грустно смотрел через забор в садик, где копошилась в затасканном дырявом халате подруга его молодости, на лице которой теперь крайне редко появлялась улыбка.

- Да, жаль…

Словно стесняясь проявленной слабости, Михалыч встрепенулся, смущённо покосился на парня и съёрничал:

- А вообще, все бабы – куры. Так что лучше не торопись с женитьбой. А то как я - под жёнкиным ярмом окажешься. Мужиком перестанешь себя чувствовать…

- Вы были в районе? – поинтересовался Гордей.

- Был! – вроде как огрызнулся Михалыч. – И по твоей милости выставили меня там полным дураком!

Оказывается, в райкоме бдительного пенсионера успокоили, что потерявшуюся девочку, как и положено, отправили домой. И посоветовали не беспокоиться впредь из-за непроверенных слухов.

- Так что напрасно ты, студент, доверился подозрениям своей малохольной знакомой. И я тоже хорош!

Старик был сердит на парня и на себя, что обидели подозрением местного участкового, который честно исполняет свою службу.

- Да, нехорошо получилось, - согласился Мазаев.

- Послушай, студент, а может твоя «невеста» хитрит? – высказал предположение Михалыч. - Случаи ведь бывают разные. В прошлом году вот одна такая краля окрутила паренька. Тоже представилась учительницей литературы из Полтавы. Парень был, кажется, с Тамбова или с Вологды, доверчивый видать. Несколько дней у них любовь продолжалась, а однажды ночью, пока тамбовский тот лопух спал, училка собрала вещички ухажёра и исчезла. Оказалось матёрая рецидивистка, мошенница на доверии. - Старик умолк, вздохнул и отвернулся. Потом протянул задумчиво: - Да-а, чуть не наломали дров…

Затем Михалыч участливо взглянул на молодого человека и спросил с неожиданной ласковой заботой:

- А где же ты ночевал?

- В эллинге для лодок. Там, где мы прошлый раз причалили после рыбалки.

Гордей рассказал как проник в сарай и устроился в одной из лодок. Вскользь упомянул он и о событиях этого утра.

- Так ты видел Харона?! – отчего-то встревожился старик и вопросительно взглянул на парня: – А он тебя – видел?

- Нет, ни я их, ни они меня. Только голоса слышал.

- Хорошо, - отводя глаза, с явным облегчением перевёл дух старик, - а то намылили бы тебе шею за то, что влез в их сарай.

Глава 26

Автобус был набит битком. Все «безлошадные» местные жители, кому требовалось выбраться в город, а также жаждущие новых впечатлений отдыхающие, стремились попасть на единственный одиннадцатичасовой рейс из посёлка. Вечером этот же автобус должен был забрать всех и вернуться обратно.

В салоне видавшего виды львовского ЛАЗа было душно, пахло пылью и потом. Перед водителем под заткнутой под уплотнитель лобового стекла открыткой с портретом Гагарина закреплён на «торпеде» массивный транзистор «Сокол». Всё время пока шла посадка, и первые километры пути приёмник болтал и пел на разные голоса эстрадных исполнителей. Но затем шофёр выключил его, видимо, был не в настроении…

Автобус выбрался на шоссе и потащился по магистрали под жгучими лучами поднявшегося в зенит солнца, чьи беспощадные лучи нещадно палили через синие пластиковые окошки в потолке. Пассажиры ели, спали, читали, разговаривали. Где-то плакал ребёнок - непременный атрибут любой поездки.

Примерно в середине пути, когда нервы утомлённых солнцем и тряской пассажиров были на пределе, компания молодёжи в задней части салона взялась развлекать себя и других весёлыми дорожными песнями. И для начала они затянули детскую: «Мы едем, едем, едем в далёкие края…». И как ни странно обстановка разрядилась. Даже на измученном лице Агнии появилась слабая улыбка. Её сильно укачало...