Астрид Линдгрен - Сказка Карлсон, который живет на крыше, проказничает опять

вздохнул. А потом подошеёл к вереёвочке у окна и резко позвонил, это был сигнал

Карлсону: «Прилетаий».

И Карлсон прилетел. Он так и сиял.

— В газете есть что-нибудь интересное? — спросил он, выкапывая, как всегда, из

горшка персиковую косточку. — Читаий вслух, если это деийствительно интересно.

— Ты всякиий стыд потерял, — сказал Малыш. — Разве ты не понимаешь, что ты всеё

испортил. Нас с тобоий уже не оставят в покое никогда.

— А кому нужен покоий? — удивился Карлсон, вытирая свои испачканные в земле

руки о пижаму Малыша. — Надо, чтобы было весело и забавно, а то я не играю. Ну, а

теперь читаий!

И пока Карлсон кружил по комнате, стараясь получше разглядеть себя в маленьком

зеркальце, Малыш читал ему вслух статью. Он пропустил слова «невероятно

толстыий» и вообще всеё, что могло обидеть Карлсона, а остальное он прочеёл от

начала до конца, и Карлсон был счастлив.

— Интересное знакомство — это про меня. Да, в этоий газете каждое слово — правда.

— «Он очень привязан к своему младшему брату», — прочеёл Малыш и вопрошающе

поглядел на Карлсона. — Эти слова тоже правда?

Карлсон перестал летать и задумался.

— Да, вообще-то да, — сказал он неохотно. — Удивительно, что можно привязаться к

такому глупому мальчишке, как ты! Это только по моеий доброте, потому что я самыий

добрыий и самыий милыий в мире… Ну, читаий дальше!

Но Малыш не смог читать, пока не проглотил комок в горле; значит, правда, что

Карлсон привязан к нему! А на всеё остальное тогда наплевать!

— Хорошо, что я попросил их не называть моего имени в газете, правда? — сказал

Карлсон. — Я это сделал только для тебя, ведь ты хочешь держать меня в таийне, в

полноий таийне.

Потом он схватил газету и долго с любовью разглядывал обе напечатанные там

фотографии.

— Здесь, боюсь, не видно, до чего я красив, — сказал он. — И что я в меру упитанныий, тоже не видно, гляди!

Он сунул газету Малышу под нос, но тут же рванул ееё себе назад и горячо поцеловал

свою фотографию, где он демонстрирует пропеллер.

— Геий-гоп, когда я себя вижу, мне хочется кричать «ура!», — сказал он.

Но Малыш отнял у него газету.

— Фрекен Бок и дядя Юлиус уж, во всяком случае, не должны ееё увидеть, —

объяснил он. — Ни за что на свете!

Он сложил газету и засунул как можно дальше себе в ящик. Не прошло и минуты, как

дядя Юлиус приоткрыл дверь его комнаты и спросил:

— Газета у тебя, Малыш?

Малыш покачал головоий.

— Нет, у меня ееё нет.

Ведь она правда была не у него, а лежала в ящике стола, оправдывался он потом

перед Карлсоном за своий ответ.

Впрочем, дядя Юлиус странным образом не проявил в тот день обычного интереса к

газете. Его мысли были явно заняты чем-то другим, чем-то очень приятным, должно

быть, потому что у него был непривычно счастливыий вид. И потому ему надо было

идти к доктору. В последниий раз. Через несколько часов он уезжает к себе домоий, в

Вестергетланд.

Фрекен Бок помогала ему укладывать вещи, и Малыш и Карлсон слышали, как она

его попутно наставляла: чтобы он не забыл застегнуть верхнюю пуговицу на пальто,

а то ещеё продует, и чтобы он осторожно переходил улицу, и чтобы не курил натощак!

— Какова домомучительница, а? — сказал Карлсон. — Еий, наверное, кажется, что она

его жена!

Но этот день странным образом оказался полон сюрпризов. Не успел дядя Юлиус

уийти, как фрекен Бок кинулась к телефону. И она говорила так громко, что Малыш и

Карлсон невольно услышали весь еий разговор.

— Алло! Это ты, Фрида? — начала она торопливо. — Ну как поживает твоий

прелестныий носик?. Видишь ли, это я уже слышала, но тебе больше нечего

беспокоиться о моеём носе, потому что я намерена его прихватить с собоий, когда уеду

в Вестергетланд… Ах да, я совсем забыла тебе сказать, что я собираюсь переехать в

Вестергетланд… Нет, вовсе не в качестве экономки, а просто я выхожу замуж, хотя я и

такая толстая… Ну, что ты скажешь?. Да, конечно, ты имеешь полное право это

узнать… За господина Юлиуса Иенсена, именно за него… да, это чистая правда, ты

говоришь с госпожоий Иенсен, дорогая Фрида… Я вижу, ты растрогалась… ты

плачешь… Ну, ну, Фрида, не огорчаийся, ты тоже ещеё можешь встретить хорошего

человека… Прости, но мне некогда больше с тобоий говорить, моий жених сеийчас

придеёт… Я потом ещеё позвоню, Фридочка.

Карлсон глядел на Малыша широко раскрытыми глазами.

— Скажи, есть лекарства, которые лечат дураков? — спросил он наконец. — Если

есть, то надо срочно дать его дяде Юлиусу, да ещеё самую большую дозу!

Но Малыш ничего не слышал про такое лекарство. Карлсон сочувственно вздохнул, а

когда дядя Юлиус вернулся от доктора, он подошеёл к нему и молча сунул в руку

пятиэровую монетку.

— Это ещеё зачем? — спросил дядя Юлиус.

— Купи себе что-нибудь приятное, — сказал Карлсон печально, — ты в этом

нуждаешься.

Дядя Юлиус поблагодарил Карлсона, но он был так весел и счастлив, что не

нуждался в пяти эре для подъеёма настроения. Дядя Юлиус всеё повторял, что он

счастлив и что никогда не забудет этих днеий. А кроме того, здесь ему открылся

замечательныий мир сказок. Правда, он испугался, когда увидел, что мимо окна

пролетает ведьма, это он отрицать не будет, но…

— Не просто ведьма, — уточнил Карлсон, — а самая ведьмистая ведьма на свете!

Но главное, что он снова окунулся в мир своих предков, гнул своеё дядя Юлиус, и это

его несказанно радует. Эти прекрасные сказочные дни прошли, но он завоевал

сердце сказочноий принцессы, и вот теперь будет свадьба.

— Сказочная принцесса! — повторил за ним Карлсон, и глаза его заблестели. Он

долго смеялся, потом поглядел на дядю Юлиуса, покачал головоий и снова принялся

хохотать.

Фрекен Бок хлопотала на кухне; такоий весеёлоий Малыш ееё ещеё никогда не видел.

— Я тоже очень полюбила ведьм, — сказала она, — потому что, если бы одна ведьма

не летала у наших окон и не пугала бы нас, ты, Юлиус, никогда бы, наверное, не

кинулся мне на шею, и вообще ничего бы не было.

Карлсон подпрыгнул на месте с досады, а потом пожал плечами.

— Что ж, пустяки, дело житеийское! — сказал он. — Хотя не думаю, чтоб у нас в

Вазастане было много ведьм.

А фрекен Бок говорила уже о свадьбе и с каждоий минутоий выглядела всеё счастливеий

и счастливеий.

— Ты, Малыш, будешь у нас на свадьбе, — сказала она. — Тебе сошьют бархатныий

костюм, ты будешь в неём такоий красивыий.

Малыш содрогнулся. Чеёрныий бархатныий костюм… Да Кристер и Гунилла его

засмеют!

Зато Карлсону было не до смеха. Он всерьеёз обиделся.

— Так я не играю, я тоже хочу быть на свадьбе, я тоже хочу, чтобы мне сшили чеёрныий