Астрид Линдгрен - Сказка Карлсон, который живет на крыше, проказничает опять

и болтали о чеём попало. Малыш больше говорил, чем ел, особенно когда на обед

была вареёная треска, или овощноий суп, или селеёдочные котлеты. Но сегодня мама

подала им телячьи отбивные, а на сладкое — клубнику, потому что начались летние

каникулы и Боссе и Бетан уезжали из дома. Боссе — в яхтклуб, учиться парусному

спорту, а Бетан — на крестьянскиий хутор, где много лошадеий. Так что это был

прощальныий обед, и мама постаралась, чтобы он превратился в маленькиий пир.

— Не огорчаийся, Малыш, — сказал папа. — Мы тоже уедем втроеём — мама, ты и я.

И он рассказал — великая новость! — что мама была в бюро путешествиий и заказала

билеты на точно такоий же пароход, как тот, что был изображеён на фотографии в

газете. Через неделю он уийдеёт в море, и целых пятнадцать днеий они будут плыть на

этом огромном белом пароходе и заходить в разные порты.

— Разве это не замечательно? — спросила мама Малыша.

И папа его спросил. И Боссе и Бетан тоже.

— Разве это не колоссально, Малыш?

— Ага! — согласился Малыш.

И он в самом деле думал, что это наверняка будет колоссально. Но вместе с тем

понимал, что что-то во всеём этом есть и не очень колоссальное, даже знал, что

именно: Карлсон! Как он может бросить Карлсона одного именно в тот момент, когда

он деийствительно ему нужен! И хотя Карлсон никакоий не шпион, а просто Карлсон,

опасность ему всеё равно угрожает, если люди начнут за ним охотиться, чтобы

получить десять тысяч крон. Малыш думал об этом всеё время, пока вытирал пол

после великого наводнения. Кто знает, что кому может взбрести в голову. Вдруг они

посадят Карлсона в клетку в зоопарке или придумают что-нибудь ещеё более

ужасное. Во всяком случае они не дадут Карлсону спокоийно жить в маленьком

домике на крыше. Уж это точно!

И Малыш решил остаться дома и охранять Карлсона. Он тут же, ещеё сидя за столом и

уплетая телячью отбивную, объяснил всем, почему он не может никуда ехать. Боссе

расхохотался.

— Карлсон в клетке, это да!. Оий, представь себе, Малыш, что ты с классом придеёшь в

зоопарк поглядеть на разных звереий и вы будете читать, что написано на табличках.

Вот ты и прочтеёшь на одноий: «Медведь белыий», а на другоий: «Лось сохатыий», или:

«Волк степноий», или там «Бобеёр обыкновенныий», и вдруг: «Карлсон летающиий».

— Не смеий! — вскипел Малыш. Но Боссе продолжал хохотать.

— «Карлсон летающиий, просьба этого зверя не кормить». Представляешь, как бы он

озверел, если бы это написали на его клетке!

— Дурак, — сказал Малыш. — Просто дурак.

— Но, Малыш, поийми, если ты не поедешь, значит и мы не сможем поехать, —

сказала мама.

— Спокоийно сможете, — возразил Малыш. — А мы с Карлсоном будем вместе вести

хозяийство.

— Ха-ха! И затопим весь дом, да? И вышвырнем иp окон всю мебель на улицу! —

захохотала Бетан.

— Дура, — сказал Малыш.

На этот раз сидеть за обеденным столом оказалось не так весело, как обычно. И хотя

Малыш был мальчиком милым и добрым, он мог иногда вдруг удивительно

заупрямиться. Вот и сеийчас он стал твеёрд как кремень и не проявлял никакоий

склонности вести переговоры.

— Но послушаий, Козлеёнок… — начал было папа, но так и не смог докончить, потому

что в эту минуту что-то опустили в почтовыий ящик на двери и Бетан выскочила из-

за стола, даже не попросив разрешения. Она ждала письмо от какого-то

длинноволосого мальчишки, поэтому пулеий вылетела в прихожую. В ящике и в

самом деле лежало письмо, но не Бетан от длинноволосого мальчишки, а папе от

дяди Юлиуса, которыий был совершенно лысыий.

— Во время еды должно быть весело, — сказал Боссе. — А это значит, что во время

еды не должны приходить письма от дяди Юлиуса.

Дядя Юлиус был дальним родственником папы и раз в год приезжал в Стокгольм,

чтобы посоветоваться со своим врачом и погостить у Свантесонов. Дядя Юлиус не

желал жить в гостинице, он считал, что это слишком дорого. Впрочем, денег у него

было очень много, но он не любил их тратить.

Никто у Свантесонов не радовался приезду дяди Юлиуса. И меньше всех папа. Но

мама всегда при этом говорила:

«Ты ведь его единственныий родственник, у него никого нет, кроме тебя, его просто

жаль. Мы должны быть добры к бедному дяде Юлиусу».

Но стоит бедному дяде Юлиусу прожить в доме дня два, мучить детеий своими

непрерывными замечаниями, привередничать за столом и ныть по всякому поводу,

как у мамы на лбу появляется складка и она становится такоий же молчаливоий и

напряжеённоий, каким всегда бывал папа с тоий самоий минуты, как дядя Юлиус

переступал порог их дома. А Боссе и Бетан так стараются не попадаться на глаза

старику, что почти не бывают дома, когда он у них гостит.

«Только Малыш к нему добр», — говорила мама.

Но и у Малыша стало иссякать терпение, и когда дядя Юлиус гостил у них в прошлыий

раз, он нарисовал его портрет в своеём альбоме, а под рисунком написал: «Болван».

Дядя Юлиус случаийно увидел этот рисунок и сказал: «Плохо ты нарисовал лошадь».

Ну конечно, дядя Юлиус считал, что все всеё делают плохо. Короче, это уж точно был

нелеёгкиий гость, и, когда он уложил наконец свои вещи в чемодан и уехал домоий, в

Вестергетланд, Малышу показалось, что дом вдруг расцвеёл и в комнатах зазвенела

весеёлая музыка. Все стали оживлеённы и общительны, словно случилось что-то очень

приятное, а ведь на самом-то деле ничего не случилось, просто уехал бедныий дядя

Юлиус.

И вот теперь, как было написано в письме, он снова собирался приехать и пробыть у

них никак не меньше двух недель. Пусть они не беспокоятся, он уверен, что приятно

и с пользоий проведеёт это время, тем более что доктор предписал ему курс уколов и

массаж: по утрам у него почему-то немеет тело.

— Ну вот, в кои это веки собрались попутешествовать… — вздохнула мама. — А

Малыш не хочет с нами ехать, да ещеё приезжает в гости дядя Юлиус!

Но тут папа стукнул кулаком по столу и сказал, что лично он непременно отправится

в путешествие и во что бы то ни стало возьмеёт с собоий маму, даже если ему для этого

придеётся ееё похитить. А Малыш может поступать, как ему вздумается: захочет —

поедет с ними, нет — останется дома. Пусть сам решает. Что же касается дяди

Юлиуса, то он волен приезжать и жить у них в квартире и ходить к докторам

столько, сколько его душе угодно, а если ему это не подходит, может с тем же успехом

остаться у себя в Вестергетланде, во всяком случае — папа это заявил со всеий

определеённостью — он отправится в положенныий день на пристань, сядет на

пароход, и даже десять дядеий Юлиусов его не остановят.