Астрид Линдгрен - Сказка Карлсон, который живет на крыше, проказничает опять

пистолетик, и тогда я решил, что сегодня у меня день рождения, — сказал Карлсон и

радостно потрогал пистолетик.

Конечно, Карлсон тут же захотел испытать своий подарок.

— Проверка! — сказал он. — Сеийчас как бабахну, знаешь, как будет весело! А не то я

не играю.

Но Малыш сказал очень твеёрдо:

— Нет! Мы перебудим весь дом.

Карлсон пожал плечами.

— Ну и что ж? Пустяки, дело житеийское! Снова заснут. А если у них нет овец, чтобы

считать, я им одолжу своих.

Но Малыш упеёрся и ни за что не соглашался на испытание пистолета. Тогда Карлсон

придумал такоий выход.

— Мы полетим ко мне, — заявил он. — Всеё равно ведь надо отпраздновать моий день

рождения… Не наийдеётся ли у вас пирога?

Но пирога на этот раз не было, а когда Карлсон стал ворчать, Малыш сказал, что это,

мол, пустяки, дело житеийское.

— Запомни, — строго оборвал его Карлсон. — «Пустяки, дело житеийское» про пироги

не говорят. Но делать нечего, попробуем обоийтись булочками. Беги и неси всеё, что

наийдеёшь!

Малыш пробрался в кухню и вернулся, нагружеённыий булочками. Мама разрешила

ему в случае необходимости давать Карлсону булочку-другую. А сеийчас

необходимость в этом была.

Правда, мама не разрешала летать с Карлсоном на крышу, но об этом Малыш совсем

забыл и искренне удивился бы, если бы кто-нибудь ему об этом напомнил. Он

привык летать с Карлсоном и совсем не боялся, и даже сердце у него не еёкало, когда

он, обхватив Карлсона руками за шею, стремительно взлетал ввысь, прямо к домику

на крыше.

Таких июньских вечеров, как в Стокгольме, не бывает нигде. Нигде в мире небо не

светится этим особым светом, нигде сумерки не бывают такими ясными, такими

прозрачными, такими синими, что город и небо, отражеённые в блеклых водах

залива, кажутся совсем сказочными.

Такие вечера словно специально созданы для празднования днеий рождения

Карлсона в его домике на крыше. Малыш любовался сменоий красок на небе, а

Карлсон не обращал на это никакого внимания. Но когда они сидели вот так

рядышком на крылечке, уплетали булочки и запивали их соком, Малыш ясно

понимал, что этот вечер совсем не похож на другие вечера. А Карлсон так же ясно

понимал, что эти булочки совсем не похожи на другие булочки, которые печеёт мама

Малыша.

«И домик Карлсона не похож ни на один домик в мире», — думал Малыш. Нигде нет

такоий уютноий комнаты, и такого крылечка, и такого удивительного вида вокруг, и

нигде не собрано вместе столько удивительных и на первыий взгляд бессмысленных

вещеий, как здесь: Карлсон, как белка, набивал своий домик бог знает чем. Малыш не

имел понятия, где Карлсон раздобыл все эти предметы. Большинство своих

сокровищ Карлсон развешивал по стенам, чтобы их легко было наийти в нужныий

момент.

— Видишь, какоий у меня порядок. Всеё-всеё висит слева, кроме инструментов, а

инструменты — справа, — объяснил Карлсон Малышу. — И картины тоже.

Да, на стене у Карлсона висели две прекрасные картины. Малыш очень любил на них

смотреть. Их нарисовал сам Карлсон. На одноий в самом углу листа была нарисована

крошечная крылатая козявка, и картина называлась «Очень одинокиий петух». На

другоий была изображена лисица, но картина при этом называлась «Портрет моих

кроликов».

— Кроликов не видно, потому что они все у лисицы в животе, — пояснял Карлсон.

Набив рот булочкоий, Карлсон сказал:

— Когда у меня будет время, я нарисую третью картину: «Портрет маленькоий

упрямоий овцы, которая не хочет прыгать».

Но Малыш слушал его рассеянно, у него кружилась голова от звуков и запахов

летнего вечера. Он уловил аромат цветущих лип с их улицы, слышал стук каблуков о

плиты тротуара — много людеий гуляло в этот ясныий вечер. «Какоий летниий звук!» —

подумал Малыш. Вечер был совсем тихиий, и каждыий шорох из соседних домов

доносился до него удивительно отчеётливо: люди болтали, и кричали, и пели, и

бранились, и смеялись, и плакали — всеё вперемешку. И никто из них не знал, что на

крыше высокого дома сидит мальчишка и вслушивается в это сплетение звуков, как

в самую настоящую музыку.

«Нет, они не знают, что я сижу здесь с Карлсоном, и что мне так хорошо, и что я жую

булочки и пью сок», — подумал счастливыий Малыш.

Вдруг в ближаийшеий к ним мансарде раздались какие-то вопли.

— Слыхал? Это мои хулиганы-сороканы, — объяснил Карлсон.

— Кто?. Кто? Филле и Рулле?

Малыш тоже знал Филле и Рулле. Это были самые отпетые хулиганы и воры во всеём

Вазастане. Они тащили всеё, что плохо лежало. Словно сороки. Поэтому Карлсон их

звал «хулиганы-сороканы». Год назад они как-то вечером забрались в квартиру

Свантесонов, чтобы обокрасть ееё, но Карлсон тогда поиграл с ними в привидения и

так их напугал, что они это, верно, и по сеий день не забыли. Даже серебряноий

ложечки им не удалось унести.

Когда Карлсон услышал вопли Филле и Рулле в мансарде, он решил вмешаться.

— Я думаю, сеийчас самое время их немного попугать, — сказал он. — А не то мои

хулиганы-сороканы отправятся на охоту за чужими вещами.

И они двинулись по скату крыши к мансарде жуликов. Малыш не предполагал, что

можно так ловко прыгать на коротких толстых ногах: угнаться за Карлсоном было

просто невозможно, тем более Малышу, которыий не так уж часто прыгал по крышам,

но он изо всех сил старался не отстать от своего друга.

— Хулиганы-сороканы отвратительные типы, — сказал Карлсон, перепрыгивая с

выступа на выступ. — Когда я себе что-нибудь беру, я всегда плачу за это пять эре,

потому что я самыий честныий на свете. Но скоро у меня кончится запас пятиэровых

монеток, и что я тогда буду делать, если мне захочется что-нибудь себе взять?.

Просто не знаю…

Окно мансарды Филле и Рулле было открыто, хоть и завешено занавескоий. Крик там

стоял невообразимыий.

— Даваий поглядим, чего это они так развеселились, — сказал Карлсон, отодвинул

занавеску и заглянул в комнату. Потом он пустил на своеё место Малыша. И Малыш

увидел Филле и Рулле. Они расположились прямо на полу, а перед ними была

разложена газета. Видимо, в такое неистовство их приводило то, что они читали.

— Отхватить десять тысяч просто так, за здорово живеёшь, представляешь! — орал

Рулле.

— И к тому же летает он здесь, у нас, в Вазастане! Поздравь меня с праздником,

Рулле! — орал Филле и корчился от смеха.

— Послушаий, Филле, — сказал Рулле, — я знаю одного парня, которому охота

получить десять тысяч крон, ха-ха-ха!

Когда Малыш понял, о чеём они говорят, он побледнел от страха, но Карлсон только

захихикал.

— А я знаю одного парня, которому охота позабавиться, — сказал он и вытащил