Дэвид Годман - Преображающие встречи с Раманой Махарши

Медитация шла очень хорошо. Постоянное повторение имени моего Гуру сделало ум очень тихим, а иногда абсолютно неподвижным. Когда это случалось, во мне спонтанно возникал вопрос: «Кто я?» И всякий раз, как будто в ответ, ум автоматически погружался в свой источник, Сердце, и испытывал блаженство Атмана. Я никогда не предпринимал специальной попытки самовопрошать. Вопрос «Кто я?» просто появлялся во мне всякий раз, когда мой ум становился свободным от мыслей.

Мое пребывание в Говиндапалли длилось около пяти месяцев. В конце того периода я тяжело заболел малярией, и меня пришлось увезти в Гудур. Обследовавший меня доктор решил, что я могу не выжить. Он оповестил об этом моих родственников, пришедших выказать мне свое сочувствие. Но я не собирался умирать. Я решил, что не умру, не повидав снова своего Гуру. Я поместил изображение Раманы Махарши рядом со своей кроватью и желал себе остаться в живых столько, сколько нужно, чтобы снова увидеть его. Я медитировал на этом портрете в течение всего этого испытания. Всякий раз, глядя на портрет, я чувствовал, что Бхагаван смеется или улыбается мне. Я убежден, что именно сила и благодать Бхагавана поддержали меня и позволили полностью исцелиться. Я оставался в постели почти два месяца. К концу этого периода меня стало угнетать очевидное отсутствие духовного прогресса [93].

Как только я встал на ноги, я сказал родным, что хочу вернуться в Тируваннамалай на даршан Бхагавана. Мать и брат пытались убедить меня, что я слишком слаб для этого, но я не желал их слушать. Разгорелись жаркие споры, и когда стало ясно, что моя семья не даст мне разрешения на поездку, я покинул ее, поклявшись никогда более не возвращаться. Уходя, я начертил три длинных вертикальных линии на дверной раме дома моей семьи. Это традиционно символизировало отказ возвращаться к данному дому. Когда мой брат наконец отчаялся убедить меня остаться, он с большой неохотой дал мне 60 рупий на неотложные расходы.

Я немедленно отправился в Раманашрам и прибыл туда во время празднования Наваратри 1949 года [94].

Второй день моего визита пришелся на Виджаядасами, последний день фестиваля. Днем я стоял перед храмом Матрубхутешвары, ожидая появления Бхагавана. Он вышел из своей небольшой комнаты, сопровождаемый Свами Сатьянандой, вошел в новый холл перед храмом и сел на каменный диван. В это время там находилось лишь несколько человек. Я подошел к Бхагавану и простерся перед ним. Когда я встал, Бхагаван пристально смотрел на меня несколько секунд. Я удалился и пошел искать место, где бы меня не беспокоили, чтобы заняться самовопрошанием. Я выбрал столб снаружи холла, напротив двери, в которую вошел Бхагаван, и сел там. Хотя я был снаружи, Бхагаван все же мог видеть меня со своего места. Вскоре я увидел, как Муруганар садится рядом с Бхагаваном. Я заметил, как в холл вошли другие преданные. Через несколько минут Муруганар вышел и сел рядом со мной. Подошли несколько других преданных и сели около нас. Я закрыл глаза и стал вопрошать «Кто я?» в поиске Атмана.

Через несколько минут я обнаружил, что исчезли все мысли, за исключением основной «я»-мысли. Тогда внутри меня спонтанно появился вопрос «Кто я?» Когда это произошло, милостивое улыбающееся лицо Рамана Махарши появилось перед моим внутренним взором, в груди справа. Было что-то вроде вспышки молнии, которая стала потоком божественного света, сияющего и внутри, и вовне. Лицо Бхагавана все так же улыбалось в груди справа. Оно было залито сиянием, как будто превосходившим неисчислимые вспышки молнии, слившиеся воедино. Счастье и радость от этого видения вызвали слезы, обильно покатившиеся по моему лицу. Я никак не мог справиться с этим. Наконец, «я»-мысль вернулась к своему источнику, внутренний образ Раманы Махарши исчез, и Атман поглотил все мое существо. С того момента сиял лишь Атман, а «я»-мысль, индивидуальное «я», никогда больше не возникало и не действовало во мне. Оно было навсегда разрушено милостью моего Гуру в его святом присутствии [95].

Я оставался погруженным в Атман, без осознания тела, приблизительно в течение трех часов. Переживание было настолько интенсивным, что, даже открыв глаза, я обнаружил, что не способен ни говорить, ни двигаться. Реализация вызвала чрезвычайную встряску нервной системы, поэтому, когда осознание тела вернулось, я чувствовал себя очень слабым.

Когда я, наконец, был в состоянии замечать происходящее вокруг, я отметил, что ничего не изменилось. Бхагаван все так же сидел на своем диване, а собравшиеся преданные вели себя как обычно. Мои слезы и потеря сознания не привлекли никакого внимания.

Я оставался там же еще в течение трех часов, так как не мог двигаться. Я помню, как слышал звонок на обед и шум процессии Виджаядасами, когда она возвращалась в храм [96], но я был слишком погружен в Атман, чтобы думать о еде или участии в праздновании.

В 8 часов вечера я, наконец, встал и очень медленно пошел к своему месту в мужской спальне.

На следующее утро я все еще был очень слаб. Полагая, что я почувствую себя лучше, съев немного еды, я пошел по направлению к городу, чтобы достать еды в одной из закусочных. К сожалению, я переоценил свои силы. Не дойдя до места, где мог бы поесть, я испытал приступ головокружения и упал в обморок прямо на улице. Дружелюбный прохожий позаботился обо мне и, узнав, что я нуждаюсь в пище, отвел меня в столовую, расположенную с южной стороны храма. После еды я почувствовал себя намного лучше и без проблем вернулся в ашрам.

Позже тем днем я подошел к Бхагавану в холле даршана , преклонился перед ним и через его дежурного Венкатаратнама передал ему записку. В записке на языке телугу говорилось: «Бхагаван, в Вашем присутствии в поиске („Кто я?“) я осознал Атман».

Бхагаван прочитал записку, мгновение смотрел на меня, и затем его лицо озарилось сияющей улыбкой. В течение некоторого времени мы просто смотрели друг на друга.

Бхагаван нарушил тишину, спросив меня, откуда я родом. «Из Гудура», – ответил я.

«Это же в районе Неллор, да?» – поинтересовался Бхагаван. «Да», – ответил я.

Это был наш единственный разговор с Бхагаваном. После того как я дал ему эти два кратких ответа, я хранил молчание на протяжении тринадцати лет [97].

Возвращаясь на свое место в холле, я услышал, как Бхагаван сказал Венкатаратнаму положить мою записку на полку за его диваном.

В ашраме не хватало жилья. Через четыре дня меня попросили уехать, чтобы освободить место для других посетителей, желавших видеть Бхагавана. Я решил поискать жилье в окрестностях, так как планировал остаться там навсегда. У меня не было ни малейшего намерения возвращаться в Гудур. Перед моим отъездом моя семья дала согласие посылать мне доход, поступавший от аренды моей половины дома дедушки. Этой суммы было более чем достаточно для жизни. Раджа Айер, местный глава почтового отделения, помог мне найти небольшой соломенный домик ярдах в 250 от ашрама. Я делил его с мальчиком по имени Рагаван, который уже жил там. Так как у меня были деньги, а у него не было, он согласился готовить еду из купленных мною продуктов.